Юрий Гельман - Перекресток Теней (СИ)

— Если я отвечу «нет» — вы справедливо заподозрите меня в неискренности. Если отвечу «да» — станете выяснять, что именно я ожидал обнаружить в этом тайнике.

— Ваш ответ, любезный брат, вполне удовлетворил меня, — сказал де Шамбро. — Мне искренне жаль, что ваш приезд в наши края оказался не столь удачным, как вы, вероятно, рассчитывали.

— Да, я действительно рассчитывал на бОльшее. Что ж, отрицательный результат — это тоже результат, и он увеличивает шансы найти искомое в другом месте.

— Мне остается только пожелать вам удачи.

В Старом порту Ла-Рошели, на набережной Вален неподалеку от маяка одиноко жил глубокий старик. Звали его Эмильен Флери. Больше сорока лет назад это был отважный воин, участник боевых походов и гроза сарацин. В одном из сражений он потерял кисть правой руки. Многие видели, как Эмильен упал и выронил свой меч. Но никто не понял, откуда в раненом, истекающем кровью рыцаре нашлись силы подняться и, перехватив грозное оружие левой рукой, продолжать крушить врагов вокруг себя. Тогда его и прозвали Эмильен-левша.

После битвы отважный воин получил высокую награду от Великого магистра, навсегда завоевал уважение и почет среди тамплиеров, но все же был вынужден оставить военную службу и уйти на покой. Поселившись в Ла-Рошели, Эмильен-левша открыл небольшую харчевню возле Старого порта, куда в любое время дня и ночи могли заходить тамплиеры, прибывшие во Францию или отбывающие из нее. В его доме они всегда находили приют для отдыха и задушевной беседы, здесь встречались те, кто подолгу не видел друг друга, здесь довольно часто проводились тайные совещания, здесь назначались или отменялись наказания, здесь по справедливости решались судьбы людей.

Выйдя в отставку, бывший рыцарь Эмильен Флери несколько лет оставался одиноким, потом все-таки женился и с годами обзавелся тремя сыновьями и двумя дочерьми. Все они давно выросли, создали собственные семьи и разъехались в разные стороны. Жена Эмильена-левши однажды заболела лихорадкой и умерла. Мужчина на склоне лет остался один, но скучать и тосковать ему не позволяли постоянные гости. Десятки людей знал он, сотни людей знали его. У старика спрашивали совета, ему доверяли тайны.

— Что скажешь, старик? — Де Брие поставил на стол пустую кружку, вытер ладонью губы и заглянул в выцветшие от времени глаза хозяина харчевни. — Мы не виделись лет семь или восемь. Как живешь?

— Как все, — ответил Эмильен-левша.

Они сидели за столом на крепкой веранде с камышовой крышей. Перед ними открывалась панорама бухты Эгюйон со скалистым островком Ре неподалеку от берега, будто специально созданным природой в виде мола и защищавшим бухту от ветров Бискайского залива. Был вечер, закатное солнце, окрашивая горизонт в золотисто-кровавый цвет, осторожно окуналось в воду океана. Легкий ветерок, по-весеннему ласковый и по-морскому соленый шевелил темные локоны Венсана де Брие и редкие седые волосы хозяина харчевни. В воздухе витал стойкий запах морских водорослей. Над берегом носились и кричали чайки.

Полчаса назад рыцарь со своей спутницей приехал в Ла-Рошель из Ренн-ле-Шато по одной из семи тамплиерских дорог, давно связавших с оживленным портом любой уголок Франции. Сняв комнатенку у старого воина, де Брие велел Эстель отдыхать, и девушка, совершенно не стесняясь, тут же разделась и рухнула в кровать. Через минуту она уже спала крепким сном. А ее спутник, казавшийся бодрым и нисколько не уставшим с дороги, тем временем уединился с хозяином харчевни.

— А ты по-прежнему немногословен. — Де Брие улыбнулся. — Узнаю старого солдата.

— Зачем болтать пустое? Ты не хуже моего знаешь, как живут все те, кому достался этот король и этот папа.

— Но многие ликуют!

— Стадо, — проворчал старик.

— Стадо, — согласился де Брие.

— А эта девчонка? — Эмильен-левша прищурил глаза. — Что она делает с тобой и что ты делаешь с ней?

— Она просто сопровождает меня повсюду. Привязалась месяц назад, как раз после казни Жака де Моле.

— А ты привязался к ней?

Эмильен Флери не умел обходить прямые вопросы.

— У нее никого нет, — смутившись, ответил де Брие. — А у меня достаточно денег, чтобы содержать служанку, и достаточно дел, чтобы нуждаться в помощниках.

— Но тамплиер и женщина!

— Да, при вступлении в Орден я давал обет целомудрия, и я его не нарушил до сих пор! К Эстель я отношусь, как к младшей сестре или дочери.

— Святой Бернар в свое время утверждал, что целомудрие превращает человека в ангела, — задумчиво произнес старик. У него был высокий голос со скрипом, и это придавало словам Эмильена-левши какую-то особую, эпическую значимость. — Человек не преображается, оставаясь самим собой, у него не вырастают крылья. Но если целомудрие ангелов является их естественным состоянием, то человеческое целомудрие может быть только плодом дерзновенных усилий добродетели.

— Ты читал труды Бернара Клервосского? Когда? ПризнАюсь, я искренне удивлен.

— Нашел время.

— Я тоже читал и помню, как дальше святой говорил о том, что целомудрие без милосердия — ничто. А что касается этой бездомной девочки, то можно смело сказать, что я проявил к ней именно милосердие.

— Но сказанное о милосердии святой Бернар распространил и на другие добродетели, в частности, на смирение, которое, по его утверждению, более похвально, чем девственность, ибо смирение — это заповедь, тогда как целомудрие — только совет.

— В последние годы мне, как никогда, приходится быть смиренным, — сказал де Брие, уводя разговор в иное русло. — Ты понимаешь, старик, в каком смысле…

— Понимаю.

— Это нелегко, поверь.

— Знаю и верю. Ну и вернулся бы в свое родовое поместье, разводил бы овец, поливал огород…

— Ты полагаешь, старик, что прецептор Франции должен этим заниматься?

— А чем тогда должен заниматься прецептор Франции, особенно теперь, когда Орден разгромлен?.. Жизнь поменялась, дорогой Венсан. Того, что было — не вернешь.

— Орден не разгромлен! Есть я, и есть ты, старик, и есть еще десятки других рыцарей и воинов, сержантов и капелланов, которые избежали гонений и которые готовы продолжать служение Христу.

— Десятки других рыцарей и воинов… — задумчиво повторил Эмильен-левша, потом спросил, тяжело вздохнув: — Где они теперь? Чем заняты и кто ими руководит? Ты сам-то, Венсан, веришь в то, о чем говоришь?

Де Брие ответил не сразу. Он налил себе в кружку вина из желтого глиняного кувшина, сделал несколько глотков. Потом осторожно положил свою тяжелую ладонь на плечо старика и сказал, заглядывая в его глаза:

— Я верю только в то, что сам делаю! А делаю то, к чему меня призывает Господь и моя честь! Не далее как две недели назад мне удалось спасти полный архив Ордена и переправить его в надежное место! Теперь ни папа, ни король Филипп никогда не доберутся до этих документов.