Джастин Ричардс - Доктор Кто. Легенды Асхильды (сборник)

– ОТВЕЧАЙ! – крикнула я. – НЕМЕДЛЕННО!

Так вот, оказывается, в Англии со времен Столетней войны кое-что изменилось, и теперь у них есть законы, права, обязанности и прочее.

Они заперли меня в башне. Один из моих тюремщиков был немного смущен тем, что вынужден сажать под замок женщину, но меня это мало трогало – как, впрочем, и традиционные синяки и ссадины, и даже сломанный палец. Когда тот же солдат попытался снять у меня с шеи подвеску, я отпихнула его.

Камера оказалась надежной даже по моим меркам: ничего, что можно было бы использовать как лестницу; расстояние между решетками слишком мало, не протиснуться; охранники убеждению не поддаются – пока. Они даже не заинтересовались. Похоже, все, что я слышала об английских мужчинах, – правда.

Допрос вел весьма милый в обхождении gentilhomme по имени Годфри, обладатель носа, похожего на клюв ястреба, и типично английской физиономии. Шея у него, казалось, начиналась прямо от подбородка, а голос был мягким, но властным. Повышать его у Годфри не было нужды, ведь в Англии каждый знал свое место.

Из камеры мы отправились в подземелье для пыток, где меня привязали к стулу вблизи от ревущего огня. Стены щетинились крюками и щипцами, которые должны были меня напугать, но вместо этого воодушевили: их можно было использовать как оружие взамен того, что у меня отобрали.

Мой допросчик прокашлялся.

– Вы недавно прибыли в город и обвиняетесь в распространении заразы.

– Зачем мне приезжать куда-то и тут же пытаться истребить местное население?

– Люди из других стран обычно именно это и делают, судя по моему опыту.

– Вы не правы. Я тоже перенесла эту болезнь.

Вместо ответа он снова закашлялся. Сначала я подумала, что это из-за простуды, вечной спутницы англичан, но вскоре стало очевидно, что он и сам болен, причем болезнь прогрессирует.

– Половина ваших соседей по улице уже умерли, и зараза продолжает распространяться. Но вам каким-то чудом удалось выжить. Вы добились этого при помощи черной магии? Вы можете остановить болезнь?

– Если это допрос, почему вы уже привязали меня к позорному стулу?

– Распространение заразы карается смертью. – Он опять начал кашлять.

Я покосилась на инструменты для пыток. Дознаватель перехватил мой взгляд и знаком приказал солдатам подойти ближе. Двоим. Всего двоим. Я поспешно опустила глаза, чтобы он не заметил мелькнувшее в них облегчение: справиться со мной было по силам разве что дюжине таких молодцев.

С другой стороны, после этого пришлось бы вскрывать замки и переплывать окружавший башню ров, а я была измучена и хотела только побыстрее вернуться к детям.

– Врачи, – вдруг вспомнила я. – На улице… Там был доктор.

– Кто?

– Какой-то ученый. Он сказал, что может все исправить.

– Откуда он взялся?

– Не знаю. На нем была маска.

– Шут или мошенник. Решил поживиться за счет больных и неразумных.

– Возможно.

Он внимательно посмотрел на меня, и в его светлых глазах я заметила любопытство. И кое-что еще. Отчаяние.

Потом они оставили меня в камере пыток. Надолго. Мне хватило времени, чтобы ослабить путы.

А еще говорят, что это самая неприступная тюрьма Англии!

У меня за плечами было три месяца еженощных связываний в монастыре флагеллантов [2] Религиозное движение «бичующихся», возникшее в XIII веке. В качестве одного из средств умерщвления плоти флагелланты использовали самобичевание, которое могло быть как публичным, так и келейным. в Амьене. Благодаря одному юному монаху я многому тогда научилась. Он, впрочем, тоже.

«Эсси знает, где находится колодец, – мысленно повторяла я. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть она вспомнит, что воду обязательно надо прокипятить».

Вернулся Годфри, а с ним и мои тюремщики. Они никого не нашли. Никаких странных врачей, только горы и горы трупов и десятки умирающих.

Я поняла, что надо выбираться отсюда. Дети ждут.

– Простите. – Заметив дознавателя, я повернулась к нему. – Я кричала, но никто не ответил… Я вспомнила кое-что. Эти врачи, они сказали, где должны будут встретиться… Пожалуйста, простите, но мне не пришло это в голову раньше.

Стараясь говорить как можно беззаботнее и искреннее, я подалась вперед, придавая нашей беседе с заметно ослабевшим Годфри видимость переговоров:

– Мне кажется, они обсуждали встречу в…

В следующую секунду я одним движением развернулась, оттолкнула стул и пнула коленом стол, который отлетел в сторону Годфри, слегка оглушив его.

Почти в тот же миг ко мне подскочили охранники – но я уже успела схватить крюк и клещи, широко раскинула руки, будто готовясь взлететь, и отпустила свое импровизированное оружие. Оба нападавших рухнули на пол. Скрутив Годфри, я вытащила у него из ножен кинжал и потащила заложника к выходу. Он, казалось, был только рад тому, что кто-то помог ему подняться; болезнь так его истощила, что он почти ничего не весил. Сопротивляться Годфри тоже не стал.

– Если я сдамся, – тихо заговорил он под моим испытующим взглядом, – ты отведешь меня к тем докторам?

– Да, – мрачно кивнула я.

– Дайте ей пройти, – хрипло приказал он охране, уже появившейся на лестнице. – Я ее заложник. Эта девушка очень опасна. Дайте ей пройти. Это приказ.

Мы одолели лестницу и выбрались на улицу. Я окликнула лодочника. Тот согласился отвезти нас вверх по течению – по-видимому, впечатленный кинжалом, который я продолжала сжимать в руке. Он утверждал, что в это время нельзя пройти по реке дальше Старых ворот, но я ответила «Еще как можно» и показала ему несколько золотых, которые зашила на такой случай в одежду, а теперь вытащила, пользуясь все тем же кинжалом.

На улице было тихо. Я поспешила к дверям дома. Годфри следовал за мной по пятам.

– Maman ! – Эсси с криком выскочила мне навстречу, и я почувствовала, как подгибаются от облегчения колени. Подхватив дочь на руки – как же она похудела! как была бледна! – я закружила ее в воздухе.

– Я позаботилась о Ру, – прошептала она.

Отпустив ее, я осмотрела своего младшего и посадила в перевязь за спиной, а Йохан немедленно вцепился в меня грязными лапками. Радость затопила мое сердце. Я дала Эсси золотой и велела бежать к пекарю и купить на всех сладостей.

– Помоги мне лечь, – окликнул меня Годфри.

Я совершенно о нем забыла. Он так и стоял, прислонясь к стене, – бледный, задыхающийся, хотя уже тысячу раз мог бы сбежать, и я не стала бы его преследовать.

Мы уложили его на чистую подстилку – видите, не такая уж я и злая. Йохан потрепал его по светлым волосам и вопросительно взглянул на меня:

– Он наш новый друг?

– Хм-м…

В это время вернулась Эсси. В корзинке у нее было только несколько засохших пирожных.