Владимир Рутковский - Сторожевая застава

— Очень просто княже — улыбнулся Олешко — у деда Овсея есть в Горошине старый товарищ Горошко Печенег. А у этого Горошка родни чуть не в каждой орде. Вот он мне и рассказал о княжиче Святославе…

Олешко оглянулся вокруг, а тогда приблизился к Мономаху почти впритык сказал:

— А что, княже, если нам попробовать его похитить?

Князь Мономах распрямился как от удара. На миг в направленном на Поповича взгляде мелькнула надежда.

Однако князь сразу отрицающе покачал головой.

— Вряд ли это удастся — сказал он — сам же говоришь, что половцы с него глаз не сводят. И едва стоит нам лишь выбраться за Сулу, как они мигом запрячут его куда подальше вплоть до моря. Или того хуже.

— Да я, княже, не о том — доверительно, как будто близкому приятелю зашептал Олешко в ухо князя — Если ты не забыл, мы с княжичем Святославом когда-то попросили у тебя разрешение прогуляться к Суле, а очутились аж возле Хорола.

— Помню — ответил Мономах — вам от меня тогда так досталось, что вы несколько дней не могли сесть.

— Было такое — радостно согласился Олешко — но я, княже, о другом. Тогда нам на глаза попалось одно волшебное местечко. А что, если…

Княжеская охрана не слышала из того разговора ни слова. Лишь видела, как распрямился князь, будто сбросил с себя тяжелую ношу, как он оживился, как впервые за несколько лет в его глазах засветилась радость.

Назад возвращались без спешки. Мономах с Муровцем ехали впереди и тихонько разговаривали. Сразу за ними покачивались в седлах дед Овсей и Олешко Попович. Остальные дружинники, чтобы не мешать, отстали на десяток шагов. Иногда Мономах оглядывался, кивком головы подзывал Поповича или деда Овсея и о чем-то у них спрашивал.

Вскоре всадники сравнялись со сторожевым дубом и въехали в лес. Постепенно дорога сузилась к размеру тропки и Муровец придержал своего Гнедка, пропуская Мономаха вперед.

Внезапно в листве что-то прошумело. Мономах молниеносно отклонился в сторону — и в то же мгновение мимо его головы мелькнула какая-то серая тень и упала на шею коня. Княжеский конь пронзительно заржал, отшатнулся, зацепился за корень и упал, дрыгая в воздухе ногами. Серая тень воплотилась в невиданных размеров дикую кошку рысь. Она прыжком развернулась и кинулась на Мономаха, целясь в его шею.

Однако князь уже стоял на земле и в его руках неизвестно каким чудом оказался охотничий нож. За мгновение все было кончено. Дикая кошка, судорожно скребя землю огромными, как человеческая ладонь, когтями, откатилась набок и замерла. Мономах, будто ничего и не случилось, вытер нож о пучок травы, спрятал его в ножны, и только потом глянул на зверя.

— Странно — сказал он — Насколько я знаю, она не нападает на человека без причины. Впрочем… — он носком сапога перевернул рысь на другую сторону, и все увидели торчащий за ухом наконечник стрелы с обломанным древком — Теперь все понятно. Боль довела ее до сумасшествия. Это кто же у вас так неумело стреляет?

— Гм-мм — прокашлялся Муровец.

А дед Овсей свирепо глянул на Олешка. Однако смолчал, лишь неслышно прошептал что-то самими устами.

К сожалению, всего этого Витька не видел. Дед Овсей не взял его с собой к Суле.

— Ничего тебе лишний раз мозолить князю глаза — сказал он — потому что мало ли что…

Поэтому Витька так и не понял, почему Попович вернулся в Вороновку как в воду опущенный.

Однако вскоре опять стал похож на того Олешка, к которому все привыкли. Разве на второй день предложил Витьке прогуляться в лес.

Там он выбрал большую опушку и велел Витьке предупреждать, когда будет приближаться кто-то из дружинников. А сам нарисовал на одной из дубовых веток хищную кошачью рожу и почти до вечера пускал в нее притупленные стрелы одну за одной. Олешко стрелял и из-под руки, и с разворота, и с колена, и в прыжке, и на скаку. Остановился лишь тогда, когда стрелы семь раз подряд впились прямехонько в кошачью морду.

— Ну, попадешься ты мне теперь — пригрозил он. Однако кому именно, так и не сказал. Видимо потому, что принялся вытягивать стрелы из дерева. А это было нелегко, даже не принимая во внимание то, что стрелы были затуплены.

Витьке снилась мама. Она искала своего единственного сына. И в комнатах смотрела, и в хлев заглядывала, и выбегала на улицу. Однако напрасно — его, Витьки, нигде не было. А он сам будто смотрел на маму откуда-то сбоку и у него аж сердце разрывалось от сожаления к ней…

Проснулся Витька от того, что его кто-то тормошил за плечо.

— Сынок, что с тобой? — встревоженно спросила тетка Миланка — Стонешь так, что аж душа обрывается.

— Маму… жаль… — сказал Витька и неожиданно для самого себя всхлипнул.

Тетка Миланка тяжело вздохнула. Она уже знала от брата, чем закончился поход к Змеевой норе.

— Что поделаешь, сынок — сказала она — видимо, суждено тебе остаться у нас. Вот и мой Мирко где-то…

И горячая слеза упала Витьке на щеку.

Утром у ворот засвистел соловьем Олешко Попович. Выглянув из хлева Росанка насмешливо спросила:

— А что это ты заливаешься с самого рассвета? Думаешь, коль Змея побил, так тебе уже все позволено?

— Да… я здесь Мирку коня привел. Чтобы не бежал Мирко на своих двух к Городищу.

— А раньше не мог прийти? Он еще даже не завтракал.

— Да я что? Я его не подгоняю. Могу и здесь подождать.

— Что ты, доченька, насмехаешься над человеком? — подала голос из-под навеса тетка Миланка — Лучше бы пригласила Олешка в хату. Зачем ему торчать под воротами? Заодно и позавтракает с Мирком.

Дважды Олешка приглашать не пришлось.

Когда выбрались из дворика, Олешко тихо сказал:

— Слушай, Мирко… Может, мне того Змея стоит еще и пленить?

— Как это — стоит? — не понял Витька.

— А так. Вчера я его как бы побил. А потом подумал, может мне стоит его еще и пленить?

— А зачем?

— Как зачем? Чтобы слух об этом разнесся по всем усюдам. И когда нам придется не до шуток — пусть знают чужаки, стоит мне лишь свистнуть — он сразу же появится и придет нам на помощь. Ну как — хорошо я придумал?

— Не знаю… — нерешительно ответил Витька — Пленить для того, чтобы половцы боялись на нас нападать? Наверное, неплохо…

Олешко довольно похлопал Витька по плечу.

— Хорошо иметь дело с умным человеком — сказал он.

Младшая дружина во главе с Лыдьком уже переводила дух возле врат. Над ребятами вздымался пар.

— Мы здесь немного побегали — объяснил Лыдько, как только Олешко с Витькой соскочили с коней.

— Молодцы — похвалил их Попович — А теперь — бороться!

Ребята мигом разбились на пары и крепко охватили друг друга руками. Мальчишеские лица раскраснелись от натуги. Первым одолел своего соперника Лыдько. Собственно, он просто прижал его к себе, тогда поднял, как мешок с мякиной, и положил на землю. После этого Лыдько отошел в сторону: бороться ему было не с кем.