Владимир Рутковский - Сторожевая застава

— Не все ж такие проворные как ты — вступился за ребят дед Овсей и удобнее умостился на траве — ну ладно, слушайте.

Красиво повествовал дед Овсей. Почти так, как в настоящей сказке о Кожемяке, которую Витька в последний раз читал месяц тому. Разве что окончание в дедовой сказке было иное.

— Итак, после того как Кожемяка под славным Киевом одолел Главного Змея — вел дед Овсей — его змееныши от испуга разбежались кто куда. Кто в нору спрятался, кто в леса и болота неприступные направился, кто вообще в другие земли подался. Однако время от времени выглядывают змеи и змееныши из нор своих: не измельчали ль еще богатыри в земле Русской, не обессилела ль она от войн и дрязг? Вот тогда и выползут они в этот мир…

— И один из тех Змеев поселился возле Сулы — догадался кто-то за Витькиной спиной.

Дед Овсей кивнул головой.

— Похоже на то. И каждые шесть, или сколько там десятков лет, выглядывает из своей норы. Вынюхивает, что к чему. Выглянет — и спрячется. Выглянет — и опять исчезнет. И так трижды за какой-то месяц. А через шестьдесят лет — опять за свое.

— И хватал кого-то? — спросил Муха.

— Ну как сказать… я вот от отца своего слыхивал, что сто или более лет тому было так. Возвращалась наша дружина из Степи. Перешли ребята Сулу и остановились. Кто принялся коня купать, кто — раков и вьюнов ловить в Старице. А другие от нечего делать затеяли бой на мечах. Именно возле той норы. И вдруг оттуда донесся человеческий крик. Женщина кричала, иль ребенок. Да так, что у воев наших волосы дыбом стали. Наверное, поймала кого-то подлая тварь…

«То, видимо, баба тетки Горпины заорала — догадался Витька — ей показалось, будто черти в аду бьются».

— Вот такое вот было… А шестьдесят лет тому назад, отец мой уже собственными глазами видел, что может натворить тот Змей… Стоял он именно вон там — дед повел бровью в сторону наблюдательной вышки, которая возвышалась над Городищем — наблюдал, что делается на Суле и за ею. Знаете, что во все времена было много разного люда, падкого на русский хлеб и скотину.

Итак, стоит он на башне и видит — за Сулой будто пыль снялась. Забил отец тревогу, ринулась римовская дружина к коням. А печенеги — потому что половцев тогда еще не было — уже Сулу переплыли. Как раз там, где сейчас нора Змиева. Однако дальше не пошли. Потоптались там, потоптались — и как будто корова их языком слизала. А почему бросились — узнала отцовская громада лишь через месяц, когда захватила в плен нескольких печенегов. Оказывается, те гнались за каким-то беглецом. Настигли его именно у Змеевой норы. А она как раз открылась. Беглец — туда. За ним, знамо дело, поперлись преследователи. Десяток их было, или менее…

Дед Овсей смолк и окинул взглядом общество: интересно ему или нет?

Общество сидело, разинув роты.

— И все — пропали и беглец, и печенеги — вел дед далее — лишь один из того десятка выбрался. Да и тот вскоре умер. В степи ходили слухи, он умер он от ядовитых укусов Змеев. И все же успел перед смертью поведать, что выбрались они за беглецом на тот свет. Сначала попали в какой-то яр, а с него вырвались на большак. И здесь случилось что-то ужасное. Будто разом громыхнуло десять громов над головой, и десять зарниц ударили огнем просто в глаза… То набросились на них десять Змеев. И ни стрелы их не брали, ни копья, ни мечи…

Пораженные этим сказанием ребята долго молчали. Видимо, представляли себе, что оно такое — десять громов и десять зарниц сразу.

«Это когда печенеги наскочили на немецкие танки» — догадался Витька.

— А что будет, если тот Змей все же вылезет? — несмело поинтересовался один из ребят.

— Плохо будет — вздохнул дед Овсей — Охо-хо! Тут не знать, как с половцем сладить, а здесь еще и змеи…

— А ты как думаешь? — обратился к Витьке Лыдько — Вылезет Змей или нет?

— Не вылезет — твердо ответил Витька. Кажется, это было единственным, что он знал наверняка.

— Почему?

— Потому что… потому что побоится.

Ребята облегченно вздохнули. Олешко подмигнул Витьке.

— Еще бы не бояться — вмешался он — Видать, догадывается, что не до шуток придется, когда выдвинет в наш мир свое гадкое рыло. Хотя, по правде, далеко не каждый заявит о своем желании стать с ним на прю. Если уж у меня, и то поджилки задрожали, когда его увидел. Как звать того Змея? — обратился Олешко к Витьке — Подскажи, никак не запомню.

— Вертолет.

Олешко пренебрежительно сплюнул на землю.

— Тьфу! Сам дрянь и имя такое же.

— А каков он на вид? — спросил кто-то из ребят.

Олешко ответил не сразу.

— Ну, как бы тебе сказать… — начал он — понимаешь, летит нечто такое толстенное… — Олешко широко развел руками — хвостище у него, словно колода. Крылья… крылья его мельтешат так быстро, что их почти не видно. А что уж ревет! Как сто голодных бугаев.

— А зубы у него какие?

— Вот такие — сказал Олешко и показал локоть — ну, может, немного меньше — уточнил он — но ненамного.

— Ого! — вырвалось у Мухи — А ты смог бы его осилить?

— Кто его знает. Если б набросился он на меня, тогда было бы видно. Но он промелькнул над яром, куда я вылез, и исчез. Хотел погнаться за ним, но был пешим. Разве это погоня, пешего за крылатым? Постоял-постоял, да и полез назад — Олешко почесал затылок — ничего, в другой раз встретимся, тогда и разберемся, кто кого.

Ребята с восторгом смотрели на молодого богатыря. Какой смельчак этот Олешко Попович — едва не стал на прю с самим Змеем!

Проснулся Витька от приглушенных голосов.

— Да пусть поспит еще хоть немного — уговаривала кого-то тетка Миланка — он же, сердечный, так намучался за эти дни…

— Не разнеживай парня, соседка — ответил ей голос деда Овсея — не на пользу ему это, поверь, не на пользу.

Витька не стал ждать пока его разбудят. Потирая глаза, он вышел на двор.

— Проснулся, сынок? — улыбнулась ему тетка Миланка. Она как раз несла кошевку с яйцами.

— Проснулся — ответил Витька и сладко зевнул.

— Ну и хорошо. А то деда Овсей хотят тебе работу загадать.

Дед Овсей стоял у перелаза. Невысокий, в своей соломенной шляпе он смахивал на домового.

— Эге ж — подтвердил дед Овсей — Вот думаю отнести сорвиголовам из Городища немного черешен. Да лета уж не те, чтобы белкой по деревьям носиться. Так может поможешь?

Долго уговаривать Витьку не пришлось. Уже не раз и не два заглядывался он на те черешни, которые росли на дедовом подворье. Высокие, с редкими разлогим ветками, они были густо усеяны большими янтарными ягодами. Такие черешни в их Вороновке росли разве что у пасечника деда Трофима. А вкусные же, как мед! Особенно те, что потрескались. Вокруг них всегда кружили тучи пчел.