Аннит Охэйо - Племя вихреногих (СИ)

— Нет, ну, сколько можно-то, — проворчал Юрка, поправляя на плечах рюкзак. — Ясно же, что нету там никого.

— Не гони волну, — ответил Сережка. — Мы ещё и трех километров не протопали, а дома прошли больше…

— Ты что, думаешь, что лагерь на том же месте остался? — спросил Юрка.

— Дойдем — узнаем, — отрезал Сергей. — Ясно?

— Да нету там ничего! — уже зло сказал Юрка. — Давайте к лабазу вернемся. Всё же укрытие какое-то.

— Тише! — шикнул Димка. — Слышите?

— Что? — Сергей замер — и почти сразу же до них донесся звук, знакомый им мало, что не до колик — трель аглаиного свистка.

— Офигеть, — выдохнул Юрка. — Быть этого не может…

— Выходит, может, — ответил Сергей. — Ну-ка, в ту сторону, быстро!

Повернув почти под прямым углом, мальчишки двинулись на звук — благо, трели свистка повторялись едва ли не каждую минуту. С каждым разом они становились громче — и, как-то вдруг, Димка увидел Максима и Антона. Оба — тоже голые по пояс, без рюкзаков. Максим держал в руках затесанную на конце жердь длиной метра в два, и смотрелся донельзя воинственно.

На несколько секунд мальчишки замерли, ошалело глядя друг на друга, не в силах поверить, что встретились. Максим опомнился первым.

— Черт! Где вы были? — почти выкрикнул он.

— В лабазе, — ответил Сережка. — Наши все в порядке?

— Все живы, — ответил Максим. — Только Сашку и Андрюху волки порвали.

— К-какие волки? — выдохнул Юрка. Глаза у него стали совершенно квадратные. — Откуда здесь волки?

— Ну, может, и не волки, — Максим пожал плечами. — Вроде собак такие твари, черные… Из леса налетели — и сразу… Хорошо, что костер горел — мы их головнями разогнали, больше они не полезут… наверное.

— Сильно порвали? — спросил Димка. На душе у него стало кисло. Аптечка у них, понятно, была, — но случись что серьезное… «Скорую» сюда ведь не вызовешь, да и больниц тут тоже нет…

— Не, не очень — только кожу попортили. Хотя кровищи было море, наши девчонки чуть не свихнулись сначала… Потом-то Танька его перевязала, сейчас он в лагере как китайский богдыхан лежит.

— А Сашка?

— Ему только руку прокусили. Правую, правда. Ничего страшного, вроде, но всё равно…

Димка вздохнул. Лишь сейчас до него начало доходить, что дело действительно очень серьёзное. Мечтать о походах в дальние страны, конечно же, здорово, — но в мечтах-то у него всегда было ружье или винтовка, из которой можно уложить даже самого крупного зверя — хоть тигра, хоть слона. А сейчас у него нет ничего, кроме складного ножа, которым даже от волка не отмахаешься. Правда, можно копье, как у Максима, сделать. Или каменный топор…

При этой мысли Димка усмехнулся. Представить себя, советского пионера, с каменным топором, он не мог, — да и как сделать этот самый топор, он представлял себе довольно плохо. Андрей Семенович, учитель истории, рассказал им, как какой-то доктор наук решил сделать каменный топор, тем же способом, что и далекие предки, — но только вывихнул себе запястье и разбил очки. Любое дело надо делать умеючи, — да и опускаться до такой дикости не хотелось…

В лагерь мальчишки возвращались молча и быстро, внимательно глядя по сторонам. Шагая рядом с товарищами, Димка как-то по-новому ощутил их дружбу. Дома всё было не так. Дома были родители, была пионерская дружина, была школа, государство, наконец. Там о них заботились. Здесь о них заботиться некому. Всё зависит лишь от них самих. Ощущение было новым и почти пугающим. Но именно «почти» — рядом с друзьями оказалось не страшно…

Теперь их было уже шестеро, — может, поэтому никакие здешние твари к ним не привязались. Димка считал секунды, думая о Машке, — хотя и немного стеснялся этого, ведь и другие девчонки, даже Аглая, — девчонки, а значит, он тоже должен их защищать…

Как и всё, чего долго ждешь, лагерь открылся неожиданно. Димка увидел обширную, заросшую роскошной травой поляну, протянувшуюся вдоль бегущей в каменистых берегах речки. Возле неё стояли две палатки, между них горел костер, — а за ним, под самодельным навесом, на свернутых одеялах, возлежал Андрюха Гаюнов, весь перевязанный вдоль и поперек, словно раненый боец Красной Армии — бинтов Танька не пожалела. Сама Танька и Аглая вполне бессмысленно суетились вокруг. Сашка, с забинтованной до локтя рукой и страдающим лицом, слонялся вокруг, тщетно стараясь привлечь их внимание.

От этой картины у Димки отлегло от сердца — будь Андрюхе на самом деле плохо, у него не хватило бы сил играть Раненого Героя. Машка хлопотала у висевшего над костром котелка, а Ирка — офигеть! — возилась со своим гербарием.

Да уж, насмешливо подумал Димка, Ирке здесь будет счастье — дофига растений, и все науке неизвестные. Это тебе не по скалам сибирским лазить, в попытке найти ещё неописанный никем вид лишайника, — был у Ирки такой пунктик. Она мечтала обогатить науку, а заодно и оставить в ней свое имя — ведь каждый новый вид называют именем первооткрывателя…

Эдик с мрачным видом стоял возле левой палатки, опираясь на выломанную из здоровенного сука дубину. Полуголый, растрепанный, он сейчас удивительно походил на троглодита — или на двоечника из школьной стенгазеты, и явно сам это понимал…

Потом Ирка подняла глаза, — и спокойствие рухнуло.

— Мальчики!

Дальнейшего Димка никак не ожидал. Машка бросилась ему на грудь, едва не сбив с ног. Ошалевший мальчишка еле-еле выбрался из её объятий, смущенный и растерянный, но Машка тут же схватила его за руки, неотрывно глядя в глаза.

— Димка! Живой!

— Ну, живой, и что? — проворчал мальчишка. — Что со мной могло случиться?

— Ой, да что угодно! — Машка отпустила его руки и тоже смутилась. — Тут такая жуть была!..

— Постой, а что с вами было? — спросил Димка. — Как вы сюда попали-то?

— Димк, я не знаю, — Машка одернула кофту и отвернулась. — Едва палатки поставили, как гроза началась — ну, мы и залезли внутрь. Потом заснули. А потом… Я чуть с ума не сошла, Димк! Всё вокруг чужое и вы непонятно куда делись. А потом твари эти из лесу налетели. Было страшно! Хорошо хоть, мальчишки их прогнали. И то — Сашку и Андрея порвали, Танька на них все бинты извела…

Машка замолчала, потом повернулась к мальчишке.

— Димк, что с нами теперь будет?

— Нормально всё будет, — веско сказал Димка, с уверенностью, которой вовсе не испытывал. Уши у него покраснели — это была почти что ложь, а лгал он едва ли не в первый раз в жизни. Но сказать девчонке что-то иное он просто не мог. — Мы домой вернемся, обязательно.

Машка с сомнением посмотрела на него.

— Правда, Димк?

— Правда, правда, — проворчал мальчишка. — Люди и не из таких ситуаций выпутывались. Девятаев, вон, из фашистского концлагеря на бомбардировщике вырвался. А мы-то не в лагере и фашистов тут нет — одно зверье неразумное. Так что нормально всё будет.