В Бирюк - Понаехальцы

Это табу — моя работа. Насчёт гигиены или, там, порядка рассадки за обеденным столом — и чиновники мои сработают. А вот мятеж… Потому и ношу не снимая свой, вытершийся, штопаный во многих местах, кафтан с панцирем под подкладкой, портупею с «огрызками» за спиной. Кручу головой, ловлю взгляды, намеки, интонации… Трачу своё драгоценное время прогрессора на… на прогрессирование. На внедрение элементарных навыков поведения в какой-то, к моменту начала моей первой жизни давно уже вымершей, этнической группе.

Я про них не знал и не ведал. И вообще — на кой ляд они мне сдались?! Но вот «здесь и сейчас» — и мировой прогресс, и мой город, и моя жизнь… зависит от способности договориться вот конкретно с этой стаей хомнутых сапиенсов.

Не можешь? — Закрывай свою лавочку, попандопуло.

Обезоруженные, ограбленные, остриженные, окрещённые новосёлы были пропущены через «грохот» для отделения «избоины». Прошлогодние «зимницы» снова наполнились людьми. Которых сортировали, проверяли и к делу приставляли.

Понятно, что вновь расхворавшийся Кастусь, Елица, Фанг и его команда, несколько других, явно лояльных людей, были расселены иначе.

Из двух тысяч душ общей численности в караване пришло около четырёх сотен мужчин. Из которых около сотни были воинами.

В племенах каждый мужчина — воин. Но отличить бойца от крестьянина — достаточно легко. Шестерых бывших вадовасов и трёх шаманов разных богов пришлось подвергнуть порке. Насмерть. Не за шаманизм, конечно, а за воспрепятствование законной деятельности госслужбы Всеволжска.

Эти категории — военные среднего звена и религиозные лидеры — наиболее болезненно реагируют на новшества, на изменение их статусов, на отказ от «как с дедов-прадедов заведено бысть есть».

Когда чудак, возмущённой брижкой, бьёт парикмахера кулаком в лицо и ломает его тазик, то получает восемьдесят ударов кнутом — по сорок за порчу гос. имущества и нанесение телесных повреждений при исполнении. Отчего отправляется в свежую яму на кладбище.

Копать ямы на кладбище — обязательный ежедневный наряд.

– Вы хотите быть чистыми? Вы хотите быть здоровыми? Вы хотите быть сытыми?

– Да! Ура! Давай!

– Для этого вы должны….

– Нет! Никогда! Только через мой труп! «Мы всё умрём в борьбе за это»!

Что считаем «этим» в этот раз?

Разговариваем, объясняем, показываем. Утомляет.

Как-то в попаданских историях не попадалось чётко сформулированное: попандопуло — социальный работник.

Коллеги, вы готовы часами выслушивать бред, выкрики, вопли и обиды «грязных тупых туземцев»? Их вид вызывает в вас отвращение? Их запах, поведение… омерзительны? — Засуньте свои… чуйства туда… где им и место. Извольте часами сохранять доброжелательную, внимательную, сочувствующую манеру поведения.

Ты не понимаешь половину его слов, у него некрасиво гримасничает лицо, постоянно дёргаются руки и ноги, у него с головой… беспорядок, он сам не знает чего хочет, он хамит и наглеет, потому что боится и не понимает…

Но ты должен его понять. Дать ему необходимое и убедить в том, что именно это — его сокровенное желание.

Ему должно быть хорошо. Комфортно, уверенно, оптимистично. Ему — не тебе. Потому что прогресс делать будет именно он. Вот этот. Или — вон тот. Или — вон те. Они — будут реально делать прогресс. Они — цель и средство изменений, твоего здешнего существования. А ты так, общее направление указать.

А если «нет», то — «нет». И тебе лично, и твоему прогрессу в целом.

Коллеги! Вы работали в центрах для мигрантов, в лагерях беженцев? Вы можете отличить агрессивность от испуга от агрессивности по убеждению? Экстремизм от самоидентификации? Вы знаете, как выглядит массовая детская истерика когда мимо проехал трактор? — «Танки! Мама, танки!».

Кастусь очень переживал. Ему казалось, что он ошибся, что он привёл людей на муки, в рабство, что его народ ждёт гибель.

Последнее справедливо: здесь есть один народ — «стрелочники». Другой — не нужен. Но личную смерть (и жизнь), личные муки (и радости) — каждый выбирает по себе. По своей способности к адекватности.

Адекватность в новых условиях требует адаптивности. А это свойство полностью отсутствует! Не только в племенах — вообще в средневековье. «Что было — то и будет». Новизна — несчастье. Души человеческие — корёжит. Вплоть до рвоты.

– Ты вымыл за ушами? Покажи.

– Что?! Ты смеешь проверять меня?! Я воин! Я убил десять врагов!

– Верю. Но уши — не мыты. И кушать ты сегодня не будешь.

Храбрость — великолепно, воинское искусство — прекрасно. Мытые уши — обязательно. Отсутствие «обязательного» обесценивает «прекрасное» и «великолепное».

– Героя?! Без обеда?!

– Не героя — грязнулю. Не вымоет — и без ужина.

На каждом шагу, с каждым новосёлом.

С детьми легче — с одного-двух раз запоминают. С взрослыми… повтори тринадцать раз.

У меня был кот. Он приходил к моему компу и укладывался между клавиатурой и экраном. Когда мне это мешало — я выкидывал его со стола. Опытным путём установлено — понимает с четвёртого раза.

Мой кот, против здешних мужиков — интеллектуал запредельный.

Практически сразу мы начали отселять многодетные семьи в новые селения. С предоставлением «благодеяний» Макиавелли, которые в моей реализации означали «белую избу» со всеми причиндалами.

Экскурсии на Кудыкину гору дали новосёлам представление об их будущем. Наглядность резко ослабило ощущение катастрофы, смертельной ловушки, которое начало, было, распространяться среди литваков.

Как уже было отработано, почти все новосёлы, кроме маленьких детей, втягивались в общественные работы, получали дозу ликбеза и казарменного положения.

Факеншит уелбантуренный! Я не понимаю своих коллег!

Попандопуло не может само «сделать прогресс». «Прогресс» — это изменение состояния туземцев. Не — наши ништяки и финтифлюшки, а их — ими сделанные, ими применяемые. Ими! А они не хотят! Потому что не умеют. И учиться — не хотят. Потому что их опыт, опыт их предков научил — новое опасно, вредно, без ништяков — можно жить. Жить нормально, хорошо.

«Хорошо» — в их понимании.

Чингисхан говорил:

«Если мы изменим наши вековые привычки, нам будет плохо».

Вам, по мнению прогрессора, с вашими вековыми привычками — не «будет», вам — «уже». Омерзительно.

Это — моя личная точка зрения. В этом мире — единственная. Аборигены так не думают. И всякие попандопульские штучки, максимум — чуть поигравши, выбрасывают, ломают, теряют.

Не все. 5-10-15 % как-то… пробуют употребить.

– Микроскопом гвозди заколачивать? — Можно. Хотя молотком удобнее.