Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

– Вот как? – Николай Николаевич понимающе взглянул на собеседника. – Пожалуй, я к вам присоединюсь. А по дороге расскажете, что за новости у наших гостей из грядущего…

The Baltimore Sun, США:

«…майор Монтодон, представитель принца Жозефа Наполеона в Санкт-Петербурге заявил на приеме у греческого посланника:

«Соединенная эскадра миновала проливы и вышла в Адриатику. Скоро принц высадится в Марселе и во главе Легиона Свободы двинется на Париж! И первое, что он сделает, заняв место, предназначенное ему Господом и народом Франции, – это разорвет союз с Англией и поддержит справедливые требования Королевства Сардиния и свободолюбивых итальянцев. Австрия должна уйти и из Италии и из области Венето…»

Algemeen Handelsblad, Амстердам:

«Эскадра коммодора Перри у берегов Китая. Америка угрожает бывшей метрополии крейсерской войной?

«Ллойд» подняла страховые ставки для британских судовладельцев.

Паника на европейских биржах. Что будет с курсами британского фунта и французского франка? Голландские банкиры скупают русские ценные бумаги.

Караван принца Наполеона подходит к Мальте. Выйдет ли навстречу британская эскадра?»

Ost-Deutsche Post, Вена:

«Лондонский еженедельный листок People's Paper, близкий к партии чартистов, напечатал статью известного социалиста Карл Маркса:

(В мае 1849 года по решению прусского правительства этот господин был повыслан из страны и в настоящее время обретается за Ла-Маншем. – Прим. ред. )

«Царь Николай виновен в очередном преступлении против народов Европы: он использует революционные выступления, подобно тому, как в 1848-м южные славяне искореняли свободы в империи Габсбургов…

(…)

Можно проклинать Наполеона III за предательство Второй республики, но нельзя не приветствоать его решение повернуть штыки на восток, ибо у Европы была только одна альтернатива – подчиниться варварскому игу славян, или разрушить центр этой враждебной силы – Россию. Севастополь, Кронштадт и Петербург необходимо уничтожить!

И вот – Франция пала! Ее армия и флот пленены; столица охвачена мятежом, который свершается в интересах ставленника царя Николая. И лишь Англия по-прежнему непреклонна…»

Эссен стоял на своем любимом месте – на малом мостике, над правым колесом «Владимира». Под ногами глухо ухало и поскрипывало, широкие плицы размеренно колотились о воду, сообщая кораблю движение вперед. Нахальные чайки вились за кормой; волны катили от самого горизонта, яркое, по-курортному легкомысленное небо раскинуло свой шатер над изумрудной гладью моря, испятнанного то тут, то там крошечными мазками белил – паруса итальянских купеческих шхун, алжирских фелюг, лодок сицилийских рыбаков. Справа, в летнем мареве, едва угадывался изломанный контур Сицилии. Акварельный пейзаж слегка портил густой шлейф дыма – французы шли в трех милях к зюйду, немного отставая, и головной «Наполеон» ясно рисовался на фоне далекого берега.

Может, сгонять вестового за полотняным раскладным креслом? Развалиться, закинуть ноги на нижнюю нитку леера, потребовать запотевший графин с лимонадом и со вкусом, не торопясь, вспоминать все перипетии этого похода…

На подходах к архипелагу пришлось разделиться: французы ползли на вест, кляня безветрие и жару, а русский отряд, состоящий сплошь из паровых скороходов, оторвался и ушел к норду, в Киклады. Там и состоялась встреча с флотилией дяди Спиро: семь парусных шхун и винтовой бриг, уже полгода свирепствующие на турецких торговых маршрутах. Двое суток русские корабли простояли возле крошечного островка, пиратской базы старика Капитанаки. Сколько было выпито сладкого критского вина, крепкой водки узо, сколько съедено жаренного на углях мяса и пресного овечьего сыра, сколько перецеловано чернооких, податливых гречанок…

Флагман каперской флотилии пришвартовался к борту «Владимира», и матросы споро перекидали на него два десятка легких медных карронад, обитые свинцовыми листами бочонки с порохом, ядра, гранаты, штуцера, связки абордажных тесаков – трофеи альминской победы. Суденышко осело в воду почти по привальный брус. Дядя Спиро улыбался, гладил заскорузлыми пальцами сталь и бронзу, и повторял: « Росики аделефио эфхаристо…» [17] Спасибо русским братьям ( греч .).

К исходу третьего дня подошли французы. Буксирные пароходы, волокущие набитые войсками транспорты и парусные линкоры, выбивались из сил, едва-едва выжимая пять узлов. Часть судов пришлось превратить в угольщики – топливо надо было взять до самого Марселя. Команды, измученные угольными погрузками, с завистью смотрели на проплывающие мимо игрушечные островки с оливковыми рощицами и овечьими стадами на крутых приморских склонах. Но принц Наполеон, чей флаг развевался над «Шарлеманем», был неумолим: «Вперед, вперед! Отдыхать будем во Франции!»

В Адриатике к эскадре пристроился австрийский парусный корвет, и все свободные от вахты сбежались посмотреть. Увы, бесплатный цирк (большинство русских впервые увидели всамделишний австрийский военный корабль) продолжался недолго. На «Шарлемане» взвились цепочки разноцветных флажков; сигнальцы «Вобана», на котором держал флаг Истомин, отрепетовали команду, и «Заветный», выкатившись из строя, понесся навстречу калоше императора Франца-Иосифа. Австрияки оказались понятливы: корвет сделал поворот оверштаг, раскинул лиселя и растаял в туманной дымке Адриатического моря.

«…разговоры о британской эскадре, подстерегающей наш караван, не утихают уже неделю. В кают-компании только об этом и спорят; «Мальта» да «англичане» – несется и со шканцев, и с полубака, от бочки с водой, возле которой разрешено курить. На военном совете, собранном на «Наполеоне», флагмане французской эскадры, большинство командиров кораблей высказались за то, чтобы обогнуть британскую твердыню с зюйда, а потом подняться вдоль берегов Туниса, оставив по правому борту островок Пантеллерия. Но Истомин и соглашавшийся с каждым его словом принц Наполеон и слушать об этом не пожелали.

Британские корветы-разведчики то и дело появляются с вестовой стороны горизонта. Всякий раз, когда мелькает вдали крошечный лоскут паруса, по фалам «Вобана» (флагман вице-адмирала Истомина) взбегают цепочки сигнальных флажков и какой-нибудь из миноносцев боевого охранения, раскручивая до предела машины, кидается наперехват незваных гостей. Уже три разведчика разбиты их метким пушечным огнем; другие, более везучие, едва увидав в отдалении стелющийся за низким силуэтом дым, поспешно отворачивают прочь.