Братья Швальнеры - Спецназ ГРУ против басмачей

— Поэтому Вы являетесь одним из организаторов геноцида армян?

Энвер метнул в собеседника истинно восточный — жгучий и какой-то жесткий взгляд, потом вскочил со стула и заходил по кабинету взад-вперед.

— Я ждал этого вопроса, — процедил он, остановившись у окна.

О геноциде армян Савонин слышал еще учась в школе. В 1915–1916 годах турки на своей территории вырезали не один миллион армян, которые жили на территориях, принадлежавших некогда Османской империи. Лагеря смерти, массовые казни — все это сопровождало армянское население от рук турок в первой мировой войне. В школе учили, что османы — противники России в войне — были просто мерзавцы, и резали армян из-за неприязни и великодержавного шовинизма. Но Савонин за последние пару недель столько насмотрелся всего, что противоречило не то, что школьному курсу истории, но и генеральной линии его партии, что сейчас уже ни во что не верил. И вот — ему представилась уникальная возможность поговорить с участником тех самых мрачных событий…

— Знаете, откуда у турок отвращение к армянам? Они изгоняли из Армении мухаджиров — это беглые мусульмане, которых выгоняли власти стран, запрещавших ислам, и которые приходили к османам, в том числе и на территорию Армении. Это не нравилось обжившимся на своих местах армянам, и те устраивали по отношению к ним неприкрытые гонения. Хотя в Коране сказано: «А те, кто имел дома (в Медине) до них и принял (новую) веру, любят переселившихся к ним…» [18] «Сбор», 9 . Все это они делали из-за религии — сами были христианами и проявляли нетерпимость к мусульманам.

— Однако, первыми убивать их начали именно мусульмане?

— Первые убийства относятся к 1894–1896 годам, когда меня еще в помине не было во власти. И все же я расскажу. Хотя армяне по природе своей были зимми, то есть лица второго разряда, их даже от службы в армии освобождали, они решили под конец века, задурманенные всеобщим веянием марксизма, тоже бороться за свои права — организовали несколько крупных сельскохозяйственных обществ, появились наиболее радикальные армянские партии, Гнчак и Дашнакцутюн. Сами по себе армяне всегда были расчетливые, лживые, занимались торговлей и обманом населения — вроде ваших евреев. Порта освобождала армян от налогов, принимая во внимание, что те время от времени подвергались грабежам со стороны курдов. Народ, глядя как они, и без того социально обеспеченные — кто может быть успешнее торговца, который не платит налогов и не служит в армии в те времена в империи? — еще и взялись защищать свои права, взбеленился, и совершил первые убийства. Чуть позже получилось так, что Порта решила потребовать снова платить налоги, когда узнала, что курдские грабежи прекратились и давно переросли в мирное сосуществование. Ответом стали массовые выступления армян — одно из них произошло в Эрзуруме в 1895 году. Что оставалось делать власти, когда вооруженные группы населения буквально готовы были растерзать чиновников Порты? Только применять силу. Ее и применили…

Вы знаете, что я по партийной принадлежности являюсь противником и Порты, и османов, и потому не стал бы обелять их, даже если бы волос с головы несправедливо обвиненного армянина упал бы на землю. Но здесь надо отдать должное фактам — метрики вещь упрямая. Они говорят о том, что события 1895–1896 годов были спровоцированы самими армянами, которые до того объелись властных привилегий, что переваривать их стало практически не под силу. Далее — август 1896 года, когда гнчакисты захватили здание Османского банка. Ну Вы можете себе представить подобную дерзость?! Под носом у султана захватить банк! После такого расправа — единственное, что могло их ожидать в любой стране, даже самой цивилизованной и либеральной… Еще кофе?

— Да, с удовольствием.

Сегодня было чуть попрохладнее — ветер дул с Амударьи, возвещая приближающуюся осень, когда подходило время сбора урожая хлопка и становилось легче дышать: и от ветра, и от того, что поля, свободные от коробочек с «узбекским золотом», снова начинали питать кислородом тяжелый воздух эмиратских городов. И потому если при обычных условиях Савонин, уже порядком адаптировавшийся к Узбекистану, предпочел бы чай, так хорошо утоляющий жажду и снимающий сухость в горле, то сегодня он мог побаловать себя более изысканным для местности напитком — тем более, что в его компании был знаток кофе.

Когда принесли свежий, Энвер продолжил:

— В 1908 году мы взяли власть в свои руки. Партия Иттихат провозгласила одним из главных своих принципов равенство различных групп населения, вне зависимости от вероисповедания. В новой Конституции мы дали народу слишком много прав — до такой степени, что он на некоторое время возомнил себя вершителем даже правосудия. И снова принялся мстить армянам без цели и без расчета, просто так — за то, что те живут лучше коренного мусульманского населения и вечно нищенствующих мухаджиров.

— Вы обвиняете в этом народ?

— Глупо кого-то обвинять задним числом, но и мы не могли поступить иначе — общество настолько устало от Порты и султана, что требовало — не просило, а буквально требовало — от нас принятия радикальных конституционных мер и более широких прав в части самоуправления в том числе. Если бы мы не дали им эту Конституцию, они взяли бы ее сами, но уже без нас. Иттихат дала им то, что они хотели. Что ж, извольте. Потому я и сказал Вам в начале нашей беседы, что без воли народа никакой власти нет и быть не может, это закон — его воля.

Потом началась Балканская война. И вот тут уж армяне решили нам отомстить. За все, что они претерпели в 1895 в Эрзуруме, в 1896 в Анкаре и Анатолии, в 1908 году в Адане. И создали нечто вроде внутреннего батальона…

— «Пятая колонна»… Понимаю…

— Что, простите?

— Троянский конь… Неважно, продолжайте, — Савонин не смог бы объяснить Энверу, даже при всей образованности последнего, что в 1936 году, спустя 16 лет после их беседы, в Испании появится более точное определение группы оппозиции, вооруженной и действующей в самом сердце врага, которое будет названо «Пятая колонна», с легкой руки франкиста Эмилио Молы. Всему свое время, подумал Савонин.

— Да, Вы правы, троянский конь. Гнчак и Дашнакцутюн выступили против нас открыто, призывали армян не служить в армии. Хотя многие из них просьб своих представителей не послушали — отправились на фронт, сражались очень храбро, а во время Великой войны один из армян даже спас мне жизнь и вынес раненого и еле живого с поля боя.

— Кстати о великой войне. Резня армян ведь не прекращалась и в то время.

— Здесь вопрос стоял уже политически. Германия, в поисках союзников, обратилась к нам. В наших руках было и есть мощное средство воздействия на всех мусульман мира, которое в случае необходимости, может побудить их взяться за оружие — мы решили его использовать, уж очень заманчивые условия раздела послевоенной Европы предлагал нам кайзер.