Братья Швальнеры - Спецназ ГРУ против басмачей

Из-за спины Монстрова показалась до боли знакомая Савонину фигура. Со связанными за спиной руками перед ним стоял двухметровый гигант с роскошными усами и пышной шевелюрой — Михаил Васильевич Фрунзе.

— Спасибо, Господин полковник, можете идти. А Вы присаживайтесь, Михаил Васильевич. Развяжите его.

Фрунзе нехотя уселся на стул и окинул своего собеседника взглядом заклятого врага — хотя еще вчера они вместе принимали участие в боях за Старую Бухару и вели переговоры с эмиром.

— По лицу вижу, что Вы не очень рады меня видеть. А вот я напротив, — улыбнулся Савонин. — Мой арест пошел мне на пользу, как видим. Я отдохнул и теперь принимаю участие в боях с новыми силами.

— В боях со своими же? — сквозь зубы протянул Фрунзе.

— Знаете восточную мудрость: «Скажи человеку 100 раз «свинья», а на 101-й он захрюкает»? А русский эквивалент: «Лучше грешным быть, чем грешным слыть». Вы так настойчиво старались сделать из меня предателя, что у меня просто не осталось выбора. А если серьезно, я давно хотел поговорить с Вами. Что ж, гора пришла к Магомету, и повод нам выдался…

— Какие, к черту, разговоры? Никакой информации от меня Вы не получите, так что давайте скорее кончать с этим. Как говорится, по закону военного времени…

— Полно Вам, товарищ командарм. Никакой информации мне от Вас и не надо. У меня ее побольше, чем у Вас, будет.

— Очень интересно…

— Согласен, занятно. Например, как Вы полагаете, каким будет итог присоединения Узбекистана к РСФСР?

— То есть как? Будет новое советское государство, еще один шаг на пути к мировой революции…

— Перестаньте, — отмахнулся Савонин. — Ни о какой мировой революции в масштабах человечества и говорить не стоит. Строй этот абсолютно справедливым не является, и потому весь мир как один человек конечно никогда его не примет.

— С чего Вы взяли?

У Савонина была мысль рассказать советскому военачальнику, что спустя полвека после его гибели СССР откажется от идеи мировой революции под давлением НАТО и вообще всей послевоенной Европы, но сейчас ему важнее казалось переубедить не глупого, в общем, человека, и попытаться поставить его на враждебные СССР рельсы — чтобы изменить ход мировой истории в лучшую, как ему казалось, сторону. Откровения подобного рода для этого мало подходили. Лейтенант решил переубедить генерала методом логических рассуждений.

— Да хотя бы с того, что всеобщая уравниловка это не путь ко всеобщей социальной справедливости. Да и невозможна она. Все равно будет власть — даже по Марксу, — а носители ее будут отличаться и выделяться из общей толпы тех, кем они руководят. Даже сейчас что мы видим в эмирате? Басмачество. Так где гарантии того, что Ваш же Мадамин-бек не перекуется, став официальным чиновником Москвы в той же Фергане? Сменит халат на кожанку комиссара, двухэтажный дом — на Дом Советов, — и все. Готово дело. Новая власть со старым лицом. Это ли идеальное государство? В этом ли равенство?

— Нет ничего проще, чем ограничить доступ бывших басмачей во власть — для этого есть соответствующие органы, ЧК в конце концов.

— Согласен. Но от этого власть никуда не денется. Советская или царская, но это будет власть. Значит, кто-то будет иметь в нее доступ. Нужно понимать специфику местной жизни, чтобы прийти к однозначному выводу о том, что здесь не будет так же, как в континентальной России. Социальное неравенство здесь будет всегда. И религия будет всегда, которая равенство это отрицает.

— Силой задавим.

— Вы отлично знаете, что это невозможно. Можно запугать человека и заставить его скрывать свои мысли, но влезть к нему в голову — не получится. Разве что с маузером…

— Именно этим и займемся. А Вы политически близоруки, Валерий Сергеевич. Только слепой не понимает, что Советская власть все равно восторжествует и Узбекистан будет Советским!

— Перестаньте. Вы не на трибуне. Я это, к сожалению, понимаю. А вот Вы, мне кажется, не до конца понимаете, зачем Ленину понадобился Узбекистан и что будет дальше с мировой историей?

— Просветите, сделайте милость?

— Пожалуйста. Узбекистан — оплот для укрепления Советской власти на Ближнем Востоке. В первую очередь, для получения крепких позиций в отношении Ирана и Афганистана — оплотов Запада и Великобритании, в частности. Это же «Большая игра»! Тем самым Советская Страна будет уравновешивать силы на Востоке и все время пытаться вмешаться в дела Англии здесь. Обстановка напряженности будет нарастать, нарастать, пока в один прекрасный день не взорвется. Попытка холодного сдерживания, война без единого выстрела — долговечно ли такое положение вещей? Ничуть. Очень скоро война начнется, и война вполне реальная.

— С кем же?

— С Западом, разумеется. Но полем боя будет Афганистан. И все будет очень даже ничего до тех пор, пока силы Афганистана не начнут открыто поддерживать разведки Англии и Америки. Это будет означать уж ничем не прикрытую войну, которая продлится десятки лет и унесет миллионы человеческих жизней. Хотите ли Вы принять в этом непрямое участие?

— Слишком далеко смотрите. Я согласен с тем, что Узбекистан будет советским анклавом для упрочения позиции на Ближнем Востоке. Но и не вижу в этом ничего страшного. До той войны, о которой Вы говорите, еще дожить надо — это будет точно не при нашей с Вами жизни. Что же до реального мотива всего того, что мы видим и в чем принимаем участие — это, конечно, шовинизм. Он свойственен русским, что уж тут поделать. Понимаю, что все это порочно, что войны уносят миллионы жизней только из-за алчности народа к присоединению новых территорий, но ничего поделать не могу — слишком сложны все эти исторические процессы.

— Не можете или не хотите?

— И это тоже. Не хочу быть раздавленным под обломками падения старых зданий — нынче это процесс повсеместный. Потому предпочитаю стоять с кувалдой и самому обрушивать старые стены, которые уже ничего хорошего никому не сулят, в том числе и своим строителям.

В этот момент их разговор прервали — вошел Николай Козлов. Савонин велел вывести пленника из кабинета и принял бойца.

— Ну, что удалось узнать?

— Плохо дело. Численность хоть небольшая, но идет постоянная подпитка — на станции недалеко от Кагана высаживаются целые эшелоны с частями. Если даже мы оставим здесь всю крестьянскую армию, то тем самым обескровим Старую Бухару. Крестьяне только и будут, что отбиваться здесь от вновь прибывающих частей, пока в один прекрасный день те не превзойдут их численностью и не раздавят как тараканов. Надо выяснить, откуда идет приток, и перекрыть кислород.

— А что там у Монстрова? Как идут бои за железную дорогу?

— Пока успешно, но сути это не меняет. Это лишь отсрочит захват Кагана красными на неделю-другую. В итоге они начнут десантироваться севернее, и сюда будут приходить пешком. Так что решающего значения это не имеет. Захватив Каган, красные станут практически лицом к лицу с Бухарой и уж тогда не допустят повторения старой ошибки — и контингент увеличат, и военные просчеты исключат.