Екатерина Оленева - Хрустальный дом (СИ)

Страсть охватила нас быстро, как сухие дрова, готовые к растопке.

Языки были горячи, а в какой момент откровенно болезненны.

Боль, привычная, знакомая, распускалась, словно салют, огненным дождём падающих в черном небе звёзд, заставляя задыхаться, изнемогать, с трудом сдерживая рвущиеся с губ стоны.

Рэй был хорошим любовником, но снисходительным и ласковым его не назовёшь.

Большинство людей сочли бы его чудовищем за некоторые приёмы и пристрастия.

Для меня подобные игры не в новинку, но всё же я удивился, когда он резко вонзил острый осколок бокала мне в живот. Кровь залила ему руки.

Наши взгляды встретились, и Рэй усмехнулся мне в губы:

— Я так и знал.

— Что? Что ты знал?..

Руки Рэя продолжали то ласкать, то причинять боль, и я раскачивался, как на качелях, то поднимаясь к наслаждению, то падая вниз, в горячие волны боли, переходя от одного к другому и обратно.

— Ты не такой, как другие.

— Вы не люди. Вы — выродки!

Cказала мне в далёком прошлом одна, теперь уже, увы, давно усопшая знакомая.

Она была права — Элленджайты не люди. Но мы не выродки. Просто мы другие. По-иному чувствуем, по-иному видим, по-иному живём.

У нас больше возможностей, силы, денег. Со всеми вытекающими последствиями.

А то, что это иногда шокирует?..

В общем, откровенно говоря, я никогда в красках себе не представлял, какое впечатление мы производим со стороны на других людей до того дня, как не познакомился с Кингами.

— Итак?

Рэй профессионально выдержал паузу.

В умении удерживать внимание ему не откажешь.

Полуобнажённый до пояса (белая рубашка распахнута, живот кирпичиками, выпуклый рельеф мышц на груди) он выглядел импозантно или, как говорят теперь — сексапильно. Широкие плечи, узкие бёдра, длинные, красивой формы, руки и ноги. Рассыпавшиеся по плечам чёрным шёлком волосы — писанный красавец.

Волосы мягкой кисточкой дразнили меня шелковистыми прикосновениями, искушая закрыть глаза и вновь предаться отступившей неге.

Его пальцы легко скользили по моим вискам, щекам, губам. Прохладные, шелковые. Каким-то непостижимым образом одновременно и мягкие, и твёрдые.

Наши губы разделяло всего каких-то несколько дюймов.

— Итак, — протянул он дразнящим голосом, — теперь, когда мы так близко познакомились, можно и по душам поговорить.

Ножка бокала прочертила затейливый узор по моему телу — рукам, груди, животу и становилась в опасной близости к тому, что в дамских романах аллегорично называют то жезлом, то мужским достоинством.

Давление стекла в равной степени было приятно и раздражало.

— Мне понравилось видеть, как твоя кровь заливает мою постель, сладкий. Было приятно наблюдать за твоей болью. Большинству людей эти грани недоступны. Я Рэй Кинг. Эллиндж мой город. «Астория» местная достопримечательность. Только здесь можно получите секс и выпивку определённого качества. Только здесь продаются эксклюзивные наркотики и показывают шоу, в котором рафинированная эстетика переплетается с откровенным садизмом. Таких развлечений нет больше нигде в мире. Их не получишь не за какие деньги. У меня на них более, чем эксклюзивные права. Знаешь, почему? Потому что в основе всего этого лежит моя кровь и моя плоть. Но самое главное, пожалуй, то, что всё это приносит хороший доход.

Так было до сих пор. И я хочу, чтобы именно так и оставалось впредь.

И тут вдруг появляешься ты. Безусловно, красивый и очень сладкий. С тобой приятно проводить время. Однако я не могу не задаваться вопросом: что дальше? Кто ты, чёрт побери, такой? И что делаешь в моём городе?

— Кем бы я не был, я тебе не угроза, потому что не враг.

Его губы изогнулись в недоверчивой улыбке.

— Мы одной крови. Элленджайты не воют против своих, — добавил я.

— Элленджайты? — протянул он. — Я слышал, что приехала наследница, а оказалось — наследник? Что касаемо войны? Меня совершенно не интересует, что делают или чего не делают Элленджайты. Я — Кинг. И для меня не существует ни своих, ни чужих. От чего бы не исходила возможность угрозы — это будет устранено. Немедленно. И без колебаний.

Раздались нарочито громкие аплодисменты, оповещая нас о выходе на сцену нового лица. При чём у меня при виде него буквальным образом зашлось сердце.

Кем бы ни был незнакомец — он был вылитый Элленджайт.

Ангельские золотые локоны наша фамильная визитная карточка. Как и сияюще-бледная, прозрачная кожа. А вот контраст того и другого с чёрными глазами был слишком ярким. Даже неприятным. Словно в райских кущах поднявшийся шершень.

Молодой человек перешагнул порог.

Чуть пошатываясь, пересёк комнату и рухнул на кровать, упав между мной и Рэем.

— Какой красавчик! — ухмыльнулся он, глядя на меня. — Вижу, папочка, ты нашёл отличную секс-игрушку и не скучаешь в моё отсутствие? Поделишься? Я тоже хочу получить причитающуюся мне дозу удовольствий.

— Что? Представление уже закончилось? — недовольно протянул Рэй. — Так рано?

— А как ты думаешь? Мне стало скучно, я бросил аудиторию и решил уединиться во внутренних покоях? Тут представления получше, и оно только-только начинается.

— Прекрати паясничать.

Голос Рэя звучал спокойно, но в нём слышалась угроза.

— О! Кто-то, кажется, не в настроении? Кто-то, кажется, слишком трезв? Кому-то это нужно срочно исправить. Выпей, папул! Полегчает.

Пока Рэй отошёл к бару, следуя полученному совету, новый знакомый интимно придвинулся ко мне ближе:

— Давай знакомиться? Я — Энджел.

Энджел Кинг?

Уж не о нём ли упоминала надоедливая Амара?

— Что-то не так? — деланно нахмурился он. — Не нравятся ангельские имена?

— Нравятся. У самого такое.

— Будет знакомы, — кивнул Энджел. — Выпьем за знакомство или сразу перейдём к чему погорячее?

Энджел рассмеялся. Но веселья в его смехе как-то не наблюдалось. Поднялся легко, с текучей бескостной грацией, и направился вслед за Рэем к бару:

— Нальёшь мне, милый?

— Конечно, милый, — отозвался Рэй, обнимая Энджела и привлекая его к себе.

Они потянулись к друг другу. Их губы соприкоснулись.

Наблюдать за этим было тошно.

Захотелось выбраться на свежий воздух, вдохнуть его полной грудью, освежить голову, стряхивая с себя последние часы, словно морок.

— Довольно, Энджел, — усмехнулся Рэй, перехватив мой взгляд. — Мы не одни. Невежливо оставлять гостя одного.

— Как скажешь, папуля.

— Энджел, тебе не кажется, что обращаться к любовнику со словом «папуля» как-то не комильфо? — поинтересовался я.

— Возможно, — в его взгляде горело откровенно злое веселье. — Но как же иначе обращаться к родному отцу?

Какая-то часть меня была готова к этому ответу. Отголоски связи двух имён Рэй и Энджел мелькали в памяти. Но это было слишком. Даже для меня.