Александр Позин - Мы в дальней разлуке

— Не помню. — выдавила Наташа спасительную фразу.

Девушка пристально посмотрела на неё, затем протянула руку:

— Светлана, можно просто Света, но я предпочитаю Лана.

— Наташа, но я привыкла Наталка, можно Таша — пожала она протянутую руку.

— А-а, значит помнишь что-то. — торжествующе заявила Лана.

Наташа слишком поздно поняла свой промах, но отступать было некуда:

— Это сейчас вырвалось, случайно.

— Ладно, проехали. Мне-то не всё ли равно: закосить ты хочешь, или у тебя на самом деле с памятью того. — новая подруга Наташи крутанула указательным пальцем у виска. — Одно я знаю точно — тебе одеться надо, чтобы не возбуждать этих кобелей.

— Сержант, сержант! — требовательно и громко сказала она.

— Ну, что тебе не спится? — к решётке вразвалочку подошёл молодой полицейский.

— Дай мне мою сумочку и выпусти нас в туалет. Не видишь — ей одеться надо.

— И так сойдёт. Ночь просидела — просидит и до утра. — лениво зевая ответил сержант.

И уже собрался было отойти, но настырная Светлана просунула руку через решётку и схватила его за пуговицу рубашки и притянула к камере:

— Слышь ты, говнюк, ею сам Денисов занимается, а ну как пожалуется она поутру следаку?

На лице полицейского явственно читались колебания. Но тут в бой вступила Наташа:

— Товарищ полицейский, ну, пожалуйста, помогите. У меня ведь с собой ничего нет.

И она молитвенно сложила руки перед собой. Взгляд полицейского смягчился:

— Ну, ладно.

Он скрылся в комнате дежурных, где в сейфе хранились личные вещи задержанных.

— Лиса! Ну, лиса! — восхищенно выдохнула Лана.

Вскоре в стекле дежурной части появилась рука с крохотной сумочкой-ридикюлем на длинном ремешке:

— Твоя?

— Моя!

— На, достань то, что тебе нужно, только при мне, на виду.

Наташа обратила внимание, что Светлане не понравилась, такая перспектива, что было видно по еле заметному колебанию, с которым она взяла сумочку. Но в конце концов взяла, что-то прошептав при этом. Достала из радикюля маленькую картонную продолговатую коробочку, цилиндрический предмет, целиком умещавшийся у девушки на ладони, и какую-то мягкую упаковку.

В туалете новая Наташина подруга дала волю чувствам:

— Вот сволочь, мент поганый!

— Что так? Мне он показался вполне приличным.

— Приличным? Разве мусора могут быть приличными? У меня были планы на эту сумочку, лежит там кое-что нужное для меня, понимаешь? А этот гад сумочку не отдал.

Затем новая знакомая Наташи обвела взглядом дамскую комнату и сказала:

— Не люблю я толчки в ментовке. Привыкли они здесь траходром устраивать.

— Дром чего? — не поняла Наташа, отдалённо знакомая со словами автодром и аэродром. — Трахо?

— У них сейчас по всему отделению камеры понатыканы, поэтому трахают они нас только здесь. В сортиры видеокамеры ещё не догадались поставить. Ха-ха! — нервный, натянутый смешок Светланы. — Понимаешь? Пялят нас здесь. — видя, что Наташа и это не понимает, ещё раз уточнила. — Сексом заставляют заниматься, причём бесплатно. Да, ты и взаправду не от мира сего.

— Нет, нет! — поспешила она заверить Свету, испугавшись, что та её раскусила. — Я из этого мира. Просто я… Я просто… как-то не всё сразу сообразить и вспомнить могу.

— А-а-а! — протянула девица. — Па-а-анятно! Кстати, держи колготки.

Светлана протянула Наталке коробочку, а сама зашла в кабинку, из которой вскоре донеслось мощное журчание струи.

Таша повертела в руках коробку. На коробке была изображена потрясающе красивая молодая женщина, сидящая в соблазнительной позе. Из-под неприлично короткого платья выглядывала пара длинных и ровных ног. Наташа и не подозревала, что ноги могут быть такими длинными и такими красивыми. Да и откуда ей это было знать, если в её времени все представители слабого пола ходили в юбках до пят, наряд по щиколотку считался смелым, и только стриженные бунтарки осмеливались надевать юбки несколько ниже колен. Девушка подумала, что колготки — это тонкие шёлковые чулки, в которых выставила свои стройные ножки барышня с рекламной картинки. Точно! Упаковка была не сплошной, а с одного конца в ней было окошко из прозрачного материала, сквозь которое были видны чулки, или как их, колготки. Спасибо, конечно. Но Наташа слабо представляла, чем ей сможет помочь пара чулок. Ей бы срамное место прикрыть! Тем не менее, девушка вскрыла пачку.

Ба! Этого она никак не ожидала! И прониклась уважением к достижениям человеческой цивилизации. Ни мобильная связь, ни автомобили, ни кондиционеры в помещениях не вызвали в ней такого восхищения. Куда до колготок видеокамерам и компьютерам! Тот, кто первый догадался совместить панталоны с чулками в единое целое, был, несомненно, великим изобретателем. Величайшим! Гениальным! Как всё упрощала до гениальности простая идея! Отныне не нужно никаких панталон, от которых потеет и преет интимное место, дурацких поясов, бретелек, подвязок и прочей дребедени. И не шёлковые они вовсе! Шелк не может быть таким тонким и невесомым. Тончайшая прозрачная ткань, из которой были связаны колготки, поразила Наталью не меньше самой конструкции. Лишь в области пяток и промежности ткань была плотнее. Тоже весьма разумно! Не долго думая, Наталка облокотилась на подоконник и принялась надевать обнову. Боже! Да какие они эластичные! Растягиваются так, что практически на любую фигуру налезут. Теперь Наташа вполне оценила заботу едва знакомой девушки. Только настоящие подруги способны на такое участие!

— Свет! — окликнула Наташа свою недавнюю знакомую. — Я всё время хочу тебя спросить: почему ты полицейских ты называешь то мусорами, то ментами.

— Да потому что, по натуре они менты и есть. — сказала из кабинки Светлана. — Они ведь полицейскими только недавно стали.

— А до этого?..

— До этого они милицией звались, в полицию их пару лет назад переименовали. А мусора — они ведь в грязи швыряются, с отбросами вроде нас дело имеют.

— А зачем так сложно? В чём разница между полицейскими и милиционером, если они теми же делами занимаются?

— А никакой! Просто бабки на это дело выделили и кто-то их раздерибанил.

— Светик! — почему-то у Таши вырвалось именно такое уменьшение имени своей новой подруги. — Ты не обижайся, я только хочу спросить. А что такое «бабки» и «раздерибанить».

Судя по всему, девушка не обиделась:

— Я и говорю — смешная ты! Даже простых слов не знаешь. Хотя, если тебе память отшибло… «Бабки » или «бабло» — деньги, а «дерибан» — их трата, кража. Понятно!

— Конечно, это как если бы собрали денег на храм, или на железную дорогу, а их раскрали. Так?

— Ну вот, ты и сама всё прекрасно понимаешь, а говоришь: без памяти.