Юлия Алева - Лёд и порох

— Спорим, не догонишь? — и что же мне в голову приходит.

Куда ему, в городских-то туфлях, да еще под градусом. Но недооценка врага — роковая ошибка, Хакас всегда так говорит. Он испытующе исследует дно моих глаз, наконец выпускает из объятий, снимает пальто, сюртук, разминает суставы. Хорошо, мне тоже есть что сбросить лишнего — и на землю летят кикимора, куртка. Остаюсь в штанах, тонком свитере, вязаном жилете. Даже без корсета — вообще одичала в деревне.

— То есть все же скучаете по этим Вашим джинсам? — ехидно уточняет он.

Мы несемся по высохшим трупикам листьев, громко ломая ветки, срезая углы привычных маршрутов, и вот я уже оторвалась, оказавшись на какой-то безвестной полянке. Где я и куда теперь идти? Безмолвие леса не вызывало паники, как и наличие духа мертвеца. А вот своих порывов стоило пугаться. Отдышалась и практически торжествовала победу, когда из-за дерева на меня рухнула серая тень.

— Нельзя расслабляться. — вот мало было нам одного Димы.

И покатились по траве, причем он одновременно блокировал все попытки сопротивления и защищал меня от ушибов. Сначала я еще пыталась вырваться, лягнуть его побольнее, но опять же, уроки Хакаса у него прошли не зря, а учил его Дима явно всерьез.

Небо и земля сменили место несколько раз, а я все смотрела в эти глаза. Так близко, так доступно. Настоящий разбойник. Волосы растрепались, вспотевший, с диким взглядом, сквозь сорочку чувствую, как бьется сердце и вижу пульс на шее.

Только приоткрыла рот, чтобы сказать что-нибудь разумное, глядишь, и сама бы прислушалась, но у нас дуэт, и сегодня не я веду. Он впился в губы так, что стало ясно — эти четыре месяца он обо мне вспоминал, да еще как. И снова небо и земля меняются местами, раз, другой, третий, оставляя тропинкой отдельные части гардероба. И, стыдно признаться, мне это нравится. Именно неправильное, запретное, эмоциональное. В таком же темпе мы докатываемся до небольшого овражка, где я натыкаюсь рукой на что-то липкое и склизкое.

— Черт!

Федя отрывается от меня и по лицу понимает, что дело серьезнее, чем неудобная поза. У нашего подснежника нарисовался товарищ.

И вот как в плохом кино — мы судорожно застегиваем одежду над протухшим трупом, помечаем место находки платком на ближайшем дереве, стараясь не смотреть друг на друга возвращаемся к нашей засаде, собираем вещи и бредем к усадьбе.

— Нам нужно поговорить. — выдавливает он.

— Да. Обязательно. — и когда я начну вести себя разумно?

Спотыкаюсь, он подхватывает меня и более не выпускает руку из своей.

Возвращались мы под недоуменные взгляды всей семьи.

— Анна Степановна, извольте послать за господином Братолюбовым.

Я без лишних слов ухожу в мыльню, где переодеваюсь под прищуром сестры.

— Поговорили?

— Не успели. — бурчу я, до сих пор пребывая в шоке от событий дня.

— Так покувыркаться ты с ним успела, а поговорить — нет?

Оттираю следы разлагающихся тканей.

— Да ничего мы не успели. Там в лесу еще один труп. Очень, знаешь ли, весомый аргумент для перемены темы. — и хорошо, что он все же попался.

— Гонишь! — Люська даже подпрыгнула. — Где?

Я присела на низенькую скамейку перед тазиком.

— Сама не поняла. Вроде бы к северу от болотца. Мы решили побегать и где-то минут десять-пятнадцать гнали во всю силу, ну и наткнулись. Значит где-то километра три.

— Побегать? — хорошо, что я еще умею ее изумлять.

— Мне показалось, что Дима нас хорошо поднатаскал и я смогу его сделать.

— А сделал он тебя, как я погляжу. — она хмуро оглядывает грязь на позвоночнике.

— Не то чтобы… — у меня нет пока слов объяснить, что именно происходит с нами.

— Угу. По-другому у вас все, не как у нормальных людей. Ты, сестренка, учитывай, что его сюда твой Тюхтяев лично отправлял с этим делом разбираться. Так что с мужиками тебе определенно прет.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Когда же все это закончится-то? Мало было меня отшвыривать от себя зимой, так теперь еще так…

— Ксюш, ты что? — Люська падает на колени рядом со мной, проверяет пульс и тащит в комнату. — Не психуй, это их самцовые игры, а ты у нас одна, так что забей.

Из неотправленных писем:

«Михаил Борисович, если Вы решили разорвать помолвку, то для этого есть способы и попроще.»

Успеваю нарядиться в очередное торжественное, на этот раз винного цвета платье с глубоким вырезом, едва закрытым тонким кружевом, выхожу к уже сработавшемуся коллективу.

Братолюбов почти перестал коситься на угвазданные брюки столичной шишки, зато я не производила впечатления дамы, шарахающейся по всяким отдаленным оврагам.

— Ксения Александровна, мне осталось только уточнить мелочи. — он зашуршал страничками. — Вы обнаружили тело неизвестного сегодня?

— Да.

— И снова во время прогулки? — и пытается копировать испытующий взгляд Фохта. Но я столько с Тюхтяевым прожила, что на это уже иммунитет имею.

— Именно так. И у меня вопрос к Вам, как представителю власти. Что же за бардак творится в Вашем ведомстве, если порядочная женщина не может на прогулку выйти без того, чтобы труп не найти? Это в деревне-то. Или, может быть, у Вас так принято на похоронных расходах экономить? — и, пока Братолюбов покрывается пятнами, — Когда граф Татищев, мой свекор, был губернатором Москвы, там такого не было.

Федор иронично поднял бровь. Конечно, семьсот человек за пару минут раздавили — не признак порядка, но мы сейчас не об этом.

— Ваше Сиятельство, это необычайное происшествие для наших мест.

— Да неужели? — и сарказм можно размазывать по бутербродам.

— И мы привлекаем все силы для расследования. — бедный мальчик, он еще пытается защищаться.

— Включая доморощенных медиумов?

А вот теперь он поверит и в то, что я тоже обладаю некоторыми способностями.

— Да, Тихон Иванович, я Вас предупреждал, что далеко не все жители лояльно относятся к мистицизму Апполинарии Павловны. — заметил Фохт.

Странный обмен взглядами между ними. Значит не впервой им пользоваться этим странным приемом. И в прошлый раз прокатило. Это у Фохта-то, который моей интуиции раньше не особенно доверял?

— Но раз уж Вы используете любую возможность для расследования, то стоит пригласить эту девочку в нормальные условия, а не по кустам с ней лазить? — подала голос сестрица моя.

Все взгляды обратились на нее.

— Почему бы и нет. — вынесла вердикт мама.

Блестящие идеи у всех сегодня.

— Но я бы посоветовала начать с собак. — пыталась я вернуть беседу в рациональное русло. Куда там!

— Очень хорошо, тогда мы вернемся завтра с утра.

Даже заметки свои тут же забыл.

А когда после ужина мама попросила меня остаться, тут поневоле чувствуешь себя Штирлицем.