Дмитрий Баринов - Ардагаст и Братство Тьмы

Андак вскинул голову. В его глазах сверкнула отчаянная, дерзкая гордость.

— Да, без Саузард я бы не совершил ничего славного. Но с ней я дошёл до края света и ещё дальше. Дошёл раньше тебя, Солнце-Царь! Я, Андак из рода Сауата! Никто из росов не совершал такого далёкого похода, не брал такой добычи.

— Ты сам не знаешь, какое зло натворил. Само имя росов ты опозорил перед всеми племенами от мордвинов до сииртя. Кому ты сделал добро в этом походе, какие подвиги совершил, какого сильного врага победил? Если бы я не шёл следом... — Ардагаст махнул рукой и замолчал.

— Ты победил, Солнце-Царь. Я не понимал тебя и уже не пойму. Убей меня, но не мсти моим детям. Ведь мы родичи!

— Твоим детям... А ведь у тебя, кроме детей от Саузард, есть сын от Милуши, моей двоюродной сестры. Когда-то я вышвырнул тебя из её дома. Но её отец вам встречаться не мешал и не мешает. Ты для него и так вроде знатного родича. Дядей царя ему быть мало. Хочет со всеми ладить. А ты боишься взять её в свою юрту даже наложницей...

— Прости меня, Солнце-Царь! — всхлипнул Андак. — Ведь я не убил и не обидел никого из росов, даже из венедов...

— Ты ещё не понял, что все люди — одно племя? Те, кого ты убивал и притеснял, и будут тебя судить.

Росы и манжары расступились, давая дорогу сииртя и печорцам. При виде Андака северяне зашумели, схватились за копья, Ардагаст поднял руку:

— Вот тот, кто обирал вас, убивал, осквернял святилища. Я не посылал его к вам. Судите его!

— Убить его! Выгнать во льды, в тундру! Продать в рабы ненцам! Бросить в священный провал!

Зореславич снова поднял руку, и крики стихли.

— Люди севера! Я избавил вас от разбойников и за это ничего не прошу. Кроме одного: оставьте жизнь этому человеку. Он — мой родич. Там, налоге, у него большая и сильная родня. Если я позволю его казнить, она должна будет мстить мне. И тогда храбрейшие росы истребят друг друга.

Перед северянами появился Абарис, уже сошедший с Минлея. Все смолкли, устремив на него взгляды.

— Люди сииртя! Кто из вас думает: «Земля росов далеко, какое нам дело», — тот думает, как этот. — Шаман указал пальцем на Андака. — Такие, как он, не знают — средний мир маленький, совсем маленький. Росы от нас совсем близко. Не дайте Нга погубить это племя Солнца раздорами. Оно нужно Нуму, нужно нам всем.

Бледный, коленопреклонённый, Андак с трудом проговорил:

— Простите меня, люди сииртя!

Притихшие северяне смотрели на него, и в этих взглядах уже не было ненависти. Добрые и мирные гипербореи не умели кого-либо долго ненавидеть. Тем более такого жалкого, лишённого силы врага.

— Ты и так уже наказан богами. Иди прочь и никогда не служи Нга. И не делай ни одному племени того, что делал нам, — сказал Абарис, и северяне согласно закивали.

Андак медленно поднялся, сорвал с шеи халцедоновый амулет, поднёс его к лицу и произнёс:

— Клавдий Валент! У меня больше нет ни жены, ни дружины. А Белый остров цел. Не тебе его одолеть. Будь ты проклят вместе со своим богом! Я вам обоим больше не раб!

Князь швырнул оземь мутно-чёрный камень и раздавил его сапогом.

Голос Андака достиг мысленного слуха Валента как раз тогда, когда тот, придя с царского пира, собирался напоследок насладиться прекрасной рабыней-пленницей из знатного парфянского рода, не покорившегося Артабану. Услышанное так огорчило некроманта, что он отослал прочь рабыню, так и не попробовав на ней силу медного с изумрудом перстня Венеры.

А в это время две призрачные всадницы мчались в ночи над тундрой, лесами, реками на юго-запад, к берегам Днепра. Тёмными распущенными волосами, гордыми лицами и ястребиными носами они походили друг на друга. Та, что выглядела моложе, на самом деле была старше другой — ведь мёртвые не стареют.

— Будь он проклят, этот Зореслав! Нищий, безродный венед! Убил тебя, теперь меня! А мне ещё и тридцати нет!

— Нашла о чём жалеть, доченька! Мы же с тобой воительницы. Пожелай умереть от старости этим двум стервам — жене и сестрице Ардагаста. А вот с мужем тебе повезло ещё меньше, чем мне.

— Да! Тряпка, бездельник, бабник! Даже не отомстил за меня! Зато остался жив, когда вся дружина погибла...

— Тем хуже для него, милая! Убийца Родичей ему лёгкой смерти не даст. Главное, у тебя есть дети. Без жертв мы с тобой не останемся. Поедем в Экзампей и будем вместе его хранительницами.

— Мама, но мы же теперь враги Светлых богов! Мы сражались с воинами Гойтосира.

— Положись на меня. Обе Артимпасы — и старая, и молодая — меня знают. И я их хорошо знаю. Младшая сейчас примется мирить двух своих мужей — небесного и подземного. А Гойтосир добр и отходчив. Вот если бы мы прогневили его братца — Громовника... Ничего! Мы нужны богам — стеречь Экзампей, чтобы никто не приносил там жертв, пока не найдётся достойный возродить Великую Скифию и обрести все три Колаксаевых дара.

— Вдруг это будет Зореславов ублюдок?! Мама, он, наверно, может всё! — со всхлипом выкрикнула Саузард.

— Не реви, глупая! И не принимай его за земного Гойтосира, как все эти тупые лесовики. Ничего, кроме подручного царя, из него никогда не выйдет. А вот из наших с тобой потомков могут выйти великие цари. Если только они завладеют царством, которое создал Ардагаст.

— Конечно завладеют! Законные цари росов — мы, Сауата, а не какие-то ублюдки с нечистой кровью!

— Только не торопись. Спешить нам с тобой теперь незачем. Пусть живые спешат. А направлять их будем мы.

Под ними расстилалась огромная страна. Тундра осталась позади, леса редели и сменялись степями. Серебрились в лунном свете ленты широких рек.

— И всё это мы прошли с какой-то сотней воинов, — задумчиво произнесла Саузард.

— Вы только начали, — хищно усмехнулась Саузарин. — Погоди, ещё придёт великий царь и покорит всё, от Чёрного моря до Ледяного. А мы постараемся, чтобы этот царь был из нашего рода.

Как две хищные птицы, высматривающие добычу, летели мать и дочь над бескрайней Скифией.

Войско Ардагаста шло к Белому острову. Становилось всё светлее. Ночь оказалась удивительно короткой: ведь они шли навстречу Солнцу. Белые горы приближались, росли на глазах. Всё ярче становился свет над ними, белый и чистый. Вишвамитра уже не шутил насчёт неуловимых Рипеев. Если эти горы и ниже Гималаев, то таких крутых и неприступных склонов, притом совершенно белых, он и в Гималаях не видел. Ни единого прохода — ни ущелья, ни пещеры, ни тропинки. Можно ли вообще преодолеть такие горы, если ты не дух и не летающий шаман?

Несколько раз на льду попадались изуродованные, обгорелые трупы в чёрных малицах, иные со звериными или птичьими головами и когтями. То были тела чёрных шаманов, отправившихся вместе с Андаком.

Огненная арка сияла у самого подножия гор. Волшебный путь был окончен. Что дальше: искать проход или просить богов открыть его? Взгляды всех обратились к царю и волхвам. А солнце уже поднималось над белыми вершинами, словно голова царя-великана в алом сияющем венце. Воздев руки, приветствовали его воины и волхвы, священными песнями на многих языках славили самого доброго и справедливого из младших богов.