Сергей Калашников - Внизу наш дом

В общем — просто цеплялись, чтобы показать свою значительность — нормальных специалистов в этой команде я не приметил ни одного. Какая-то группа была мутная. Ну, да я уже про это поминал.

С неделю заняли утряски и утруски, а потом на выходной прилетела Мусенька. Разумеется, на НАШЕМ самолёте. Он заметно быстрее «Сарая»… простите, ДС-3, так что добралась она буквально за несколько часов, хотя садилась уже в темноте. Опыт ночных полётов у неё о-го-го, так что она даже не переживала. А потом нагрянула прямо в гостиницу с пакетами и свёртками, чтобы я поел домашнего и вообще нормально питался.

Спросите, как ей хватило горючего? Так на нашем самолёте шасси в крылья не убираются — там сплошные баки, если не считать задней кромки. Так что — долетела нормально. А на другой день с утра я этим же маршрутом отвёз её обратно и сам вернулся — светлого времени хватило — середина лета.

Главное — теперь я готов к знакомству с Александром Москалёвым. Да, такой у меня очередной пункт в плане предвоенных мероприятий.

В Воронеж я летел с тревожными чувствами и бидонами бензина во второй кабине. Это в Горьком на заводском аэродроме меня знают как заместителя главного конструктора и ведущего специалиста по ДС-3 — правом получения горючего я со спокойной совестью пользуюсь для заправки личного авиатранспорта. Аналогично обстоят дела и в аэроклубе — разработчику и главному строителю транспортного самолёта «Сарай» тут ни в чём отказа нет. Тем более что здесь я еще и техник, в обязанность которого входит, в том числе, и заправка самолётов этим самым бензином.

Немного путанно, но начальник аэроклуба упорно держит меня в штате и не увольняет. Неудобно перед ним — впереди столько хлопот, что я даже не уверен, смогу ли уделить хоть сколько-нибудь внимания «основной работе». Вот уже больше двух месяцев носа не показывал, только однажды сел ненадолго, залился бензином и свалил по-быстрому.

Так вот. В Воронеже я никто, и звать меня никак. Поэтому бензин на обратную дорогу у меня с собой. А вот велосипед в кабину уже не влез, даже в разобранном виде. Как я ни старался его туда затолкать, ничего не вышло. Что же — придётся ходить пешком.

Лето, погода прекрасная. Вдали параллельным курсом маячит самолёт, раскрашенный так же, как наш заводской. Это САМ-10, который теперь ДС-2. Он заметно быстрее, поэтому довольно быстро пропадает где-то впереди.

Сам город я отыскал легко, покружил, разглядывая конфигурацию улиц и пытаясь угадать, где тут завод авиадвигателей, на котором сейчас вместо ранее планировавшихся к освоению моторов Рено делают Бессоновские ММ-1. Авиазавод отыскался легко — его выдал аэродром.

Ко мне пристроились два И-16 — это сейчас основной истребитель ВВС. Взлетели они с этого самого заводского аэродрома — я видел. Старая фронтовая привычка постоянно озираться всё ещё живёт во мне, так что воздушную обстановку я контролирую на автомате.

Забавно! Война ещё не началась. Не то, что Отечественная — даже Вторая Мировая, а ястребки перешли на действия парами. Наверно — Испанский опыт осмыслили. Хотя, я об этом моменте не раз поминал — может быть, оба фактора так сложились. Или у третьего в их звене не получилось взлететь?

Ишаки с крыльевыми ШКАСами и без признаков сдвигающейся части фонаря. Не помню, какая это модификация — много их было. Летчики разглядывали меня из своих открытых кабин, скаля белозубые улыбки, и никаких знаков не делали.

Я аккуратненько зашёл на полосу, где была выложена гостеприимная «Т», сел и порулил к постройкам. Сюда же подкатил крытый грузовичок, из которого высыпали красноармейцы и взяли меня в сплошное кольцо. Подошёл офи… красный командир:

— Ваши документы, товарищ Субботин.

Я подал паспорт.

— Еще нужен пропуск на ваш авиазавод.

Я подал пропуск.

Внимательно изучив мои бумаги, старший лейтенант удовлетворённо хмыкнул, усмехнувшись своим мыслям: — Пройдёмте на гауптвахту. Вам придётся подождать. До выяснения, так сказать.

Мы и прошлись до одной из построек. Два бойца следовали за нами, словно конвойные. До меня ведь уже дошло, что объект, оказывается, секретный. Истребители явно прикрывают его с воздуха, и наблюдение за окружающим пространством тут поставлено. Если бы я не сел сам — меня бы посадили. А, поскольку я и так заходил на полосу — просто сопроводили.

В светлой комнате у двери стояли два часовых снаружи и два — изнутри. А ещё там сидел товарищ Конарев в военной форме. Знаки различия на нём были капитанские, а эмблемы — авиационные, но ремень и, как следствие, кобура, отсутствовали. Несгораемый шкаф у стены, письменный стол под зелёным сукном с парой телефонов.

Если кто ещё не сообразил — даже один телефон на рабочем столе нынче редкость. А уж два — это признак неслабой крутизны.

Сопровождавший меня лейтенант устроился за этим столом, снял одну из трубок и принялся диктовать кому-то данные из моих паспорта и пропуска.

— Вы, право, словно ребёнок, Александр Трофимович, — вместо приветствия стал пенять мне Конарев. — Всё-то у вас молчком, да с рывка. То и дело приходится всё бросать и вытаскивать вас из неудобных положений.

Я повинно повесил голову.

— Ладно, ждать уже недолго. Часика через два-три всё окончательно выяснится, и любезнейший Павел Сергеевич подкинет нас до гостиницы.

Скажу прямо — лейтенант за столом вёл себя корректно. По первой же просьбе выдал мне чистой бумаги и изредка косил взглядом на почеркушки, которыми я покрывал лист за листом. Во время показа в Горьком Поликарпов однозначно указал на то, что я перебрал с примитивизмом в конструкции транспортного самолёта и категорически настаивал на применении четырёхлопастных винтов изменяемого шага, вместо двухлопастных, сделанных из дерева.

— С Вашей легкой руки молодой человек, принято решение о создании самостоятельного производства авиационных винтов. В Соединенных Штатах у фирмы Гамильтон Стандарт закуплена лицензия. Вовсю завозят и устанавливают необходимое оборудование. Да и на моторостроительных заводах отдельные типоразмеры начали изготавливать. Шняги, как вы их нарекли, стали обычным делом — их применяют в большинстве новых машин и даже иногда устанавливают на старые, — сказал он мне. — Так что, батенька, не судите о нашем времени, как о периоде дремучести. Уже готово производство и втулок и цельнометаллических лопастей под самые разные моторы. Как вы выразились — модельный ряд. Извольте продумать изменения ещё до начала выпуска серийных машин.

Вот я и устроился продумывать.

За работой время прошло быстро — открылась дверь, и к нам на гауптвахту вошёл товарищ Крутилин. Тот самый, который был сначала инок, а потом — старший лейтенант. Сейчас он, несмотря на летнюю жару, был в пиджачной паре и со шляпой на голове.