Сергей Калашников - Внизу наш дом

За швейной машинкой слетал в Якутск Василий Иванович — начальник нашей партии. Он же раздобыл там несколько штук какой-то залежавшейся палаточной ткани — не понравились людям палатки из неё, потому что брезентовые лучше держат воду. Ещё он раздобыл ниток — тоже никому не нужных, потому что жёлтого цвета. Но прочных.

А уж фасонов всякого рода штанов моя радость знает бесчисленное множество. Тут вам и техасские, которые удобно заправлять в сапоги. И клёш от бедра, которые на эти самые сапоги легко напускаются. Или, бананы — в них ладно ходить с башмаками. На лямках, на длинной мягкой талии, под ремень… я не особо разбираюсь в фасонах, но девушкам в них оказалось комфортно.

Старенький «Зингер», конечно, не даёт двойной строчки, но никто не запрещает пройти шов два раза. И ещё меня попросили в самых ответственных местах укрепить эти сооружения заклёпками. Хольнитенов в тех краях не нашлось — поставил обычные алюминиевые с подкладыванием шайбочки — девушки, всё-таки геологи, поэтому часто кладут в карманы разные камни, отчего те норовят оторваться.

Крепкая палаточная ткань пошла и на курточки, и на жилетки — не одна Мусенька умеет на швейной машинке. Мне пришлось строить выкройки по её эскизам — чай, знаю, как размечать и резать листовой материал по объектам сложной формы. То есть во время экспедиции наши студентки перешли на джинсовую форму одежды, потому что одна из самых стойких красок в это время — кубовая. То есть радикально синяя. Именно ей и была окрашена та самая палаточная ткань.

Теперь вся бригада фигурировала на фотографии одетая, хоть и каждая по-своему, но в едином ключе. Жаль, что изображение было чёрно-белое — невозможно толком разглядеть какого цвета медали «За трудовое отличие» у девчат на жилетках и курточках. И ведь как смотрятся! Я про студенток.

Сам же начальник нашей партии в кадре не фигурировал. Геологической партии. Начальник коммунистической стоял среди героинь и выглядел одухотворённо.

Были и плохие новости. Немцы нанесли удар там, где не ждали — они скрытно скопили большие силы и начали стремительное наступление на Югославию и Румынию. Почему я знаю про неожиданность? Очень уж взвинченным был тон телеграммы, которой меня направляли в Воронеж. Там прямо так и было написано — реактивные самолёты нужны нашей военной авиации срочно.

Я и сам знаю, что срочно потому, что в это же самое время уже идут испытания истребителя-перехватчика БИ-1 с жидкостно-реактивным двигателем. Тем самым, где для окисления керосина используется азотная кислота. Насколько я помню — этот аппарат затянуло в пикирование, когда он слишком сильно разогнался — этот эффект пока нашими авиаторами не изучен, потому что с ним никто ни разу не встречался.

Ну да до таких скоростей ещё добраться нужно с нашими-то еле живыми турбореактивными двигателями. А пока мы с Мусенькой сели на поезд и поехали в Воронеж через Москву. Наш с нею семейный самолёт, тот, что я сделал, ещё работая в аэроклубе, больше года никто в воздух не поднимал, а у меня за домашними делами не дошли руки осмотреть машину и привести её в порядок — каркас-то у неё деревянный — мог и подгнить.

До столицы добрались без происшествий и ни капельки не удивились, когда на вокзале нас встретил Василий Сталин.

— Девочек провожаю — посажу их в поезд на Молотов, а вы никуда не уходите. Есть разговор.

— Да полно тебе, мы и сами хотели бы посмотреть на наших героинь — обрадовалась Мусенька.

Перешли с вокзала на вокзал и успели обменяться словечком-другим с восходящими звёздами советской геологической науки. Это надо было видеть, какими завидущими глазами смотрели на нас окружающие — какие-то заштатные майоры, а уже знакомы с самими алмазницами! На Васю, одетого в штатское, вообще внимания не обращали. Он ведь не просто так, а носит аккуратную мужицкую бородку — ему не хочется быть узнанным.

Словом, поезд ушёл, а мы остались.

— Проблема у меня, — не стал тянуть резину «внучок». — Отец не даёт ни Ан-224-х, ни даже «Крыльев танка», а мне нужно перебрасывать к нам в «Васюки» кучу техники. Тракторы, автомобили, рудничное оборудование.

— Не части, Васятка, — остановила его моя заботливая. — Что за такие за Васюки?

— Вы улетели, и остался я один лётчик на всю экспедицию. Мой позывной и написали на всех самолётах.

— Про позывной мы знаем, — кивнул я. — Вась на свете много, а идентификатор должен быть уникальным, поэтому в полку у Бюхель тебе и присвоили наименование «Васюк», что и «Вася» и «Васёк» оказались заняты.

— И «Василь» и даже «Василёк», — согласился начальник нашей партии. — Пришлось соглашаться на «Васюк», потому что «Васяк» как-то неправильно звучало. Так вот, прилетает к нам в лагерь местное Якутское начальство, выходит на лётное поле, осматривается и говорит:

— Надо же — одни сплошные Васюки! — это потому что написано на всех стоящих по краю поля самолётах. А слово первого председателя комитета партии, это, считай, закон. С тех пор во всех документах только такое название и фигурирует. Словно из «Двенадцати стульев». Только на название наплевать, вы мне скажите, как я до моих Васюков теперь технику довезу? Зимой по льду? Или железную дорогу строить прикажете? Или… ну, папа сказал, что вы подскажете.

— Дирижаблем, — ответил я.

— А где его взять?

— Строили перед войной. Значит, где-то должны лежать.

— Не тупи, Субботин, — фыркнула Мусенька. — Подними глаза! В небе над Москвой целые поля зенитных заграждений из твоих любимых дирижаблей. Значит, их где-то всё ещё делают. Так что, внучок, разберись и воспользуйся.

— Это же просто аэростаты! — воскликнул Вася.

— Это — да, аэростаты. Но делают их там же, где делали дирижабли. Посмотри — даже форма продолговатая, причем — с хвостовыми стабилизаторами — то есть, одни и те же люди их строили, исходя из одних и тех же соображений. Ну, и эти аэростаты, и настоящие дирижабли.

— То есть, ты виделся с отцом, — перевела стрелки разговора моя несравненная.

— Да, поговорили. Он меня похвалил и наказал продолжать в том же духе. А вы нынче куда?

— Сначала съедим по мороженому, потом в парке покатаемся на каруселях, а вечером сядем на поезд и укатим в Воронеж.

— Э! — только и ответил Василий Иванович. — Не хотите говорить — не надо. Но, вообще-то у меня тут машина — подкину, куда хотите.

— Мы, русские, дома ездим в комфортабельном метро, — отрезал я на автомате.

— А за границей — на танке, — добавила Мусенька. — Ты домой-то, когда возвращаешься?

— Послезавтра. Наталья с Сашей вернутся из Ленинграда, да и полетим обратно к себе.

— Кланяйся нашим Васюкам на Якутской земле.