Кэсс Морган - Сотня (ЛП)

Люк стоял рядом с огромной машиной, нажимая различные кнопки, нахмурив брови и сконцентрировавшись.

— Что это? — спросила Глэсс, когда она (машина) начала зловеще пищать.

— Лазерный резак. — сказал Люк, не взглянув на нее

Глэсс, пытаясь защитить свое запястье, крепко прижала его к груди.

— Ни в коем случае.

Люк посмотрел на Глэсс взглядом, в котором были раздражение вперемешку со смехом.

— Не спорь. Чем скорее мы снимем с тебя эту штуку, тем больше твои шансы скрыться.

— Мы не можем просто выяснить, как его разблокировать?

Люк покачал головой.

— Его нужно перерезать. — когда она не пошевелилась, он протянул руку со вздохом. — Иди сюда, Глэсс. — сказал он, подзывая ее.

Ноги Глэсс приклеились к полу. Хотя она провела последние полгода в мечтах о том, как Люк зовет ее, она никогда не думала, что в этом будет участвовать кусок смертельной машины. Люк поднял бровь.

— Глэсс?

Глэсс осторожно шагнул вперед. У нее было, что потерять. Лучше пусть Люк разрежет ее запястье на кусочки, чем санитар, который вводит яд ей в вену.

Люк постучал по плоской поверхности посередине машины.

— Просто помести сюда свою руку. — он щелкнул выключателем и вся машина стала вибрировать.

Глэсс задрожала, когда ее кожа вступила в контакт с холодным металлом.

— Все будет хорошо. — сказал Люк. — Я обещаю. Просто подержи еще.

Глэсс кивнула, слишком напуганная, чтобы говорить. Гудение продолжилось и вскоре начало сопровождаться пронзительным визгом.

Люк сделал еще несколько корректировок, потом подошел и встал рядом с ней.

— Готова?

Она нервно сглотнула

— Да.

Люк положил свою левую руку на ее руку, а другой рукой начал двигать еще один рычаг к ней. К ее ужасу, она увидела, что он выпускал тонкую красную линию света, пульсирующую опасной энергией.

Она начала дрожать, но Люк схватил ее руку крепче.

— Все в порядке. — пробормотал он. — Просто подержи еще.

Свет был все ближе. Глэсс могла чувствовать тепло на ее коже. Лицо Люка напряглось, сконцентрировавшись, не отрывая глаз от запястья Глэсс, когда он направил лазер вперед.

Глэсс закрыла глаза, ожидая жгучую боль. Ее нервы кричали, поскольку они потеряли контакт с ее рукой.

— Прекрасно. — голос Люка вмешалсяв ее мысли. Глэсс посмотрела вниз и увидела, что браслет был разделен на две аккуратные половинки и ее запястье было свободно.

Она вздохнула, ее дыхание было неровное.

— Спасибо.

— Не за что. — он улыбнулся ей, его рука все еще сжимала ее руку.

Никто из них не сказал ни слова, когда они выскользнули из мастерской и начали идти по своему пути обратно к СкайБридж.

— Что случилось? — прошептал Люк, когда он вел Глэсс из-за угла, а потом по лестничному пролету, темнее, чем что-либо на Фениксе.

— Ничего.

В прошлом, Люк бы уже протянул руку, взял ее подбородок рукой и смотрел ей в глаза, пока она не хихикнула бы. «Ты ужасный лжец, Рапунцель.» — сказал бы он, ссылаясь на сказку о девушке, чьи волосы росли, когда она лгала. Но на этот раз ложь Глэсс испарилась в воздухе.

— Так, как ты? — спросила она, наконец-то, когда она не могла больше терпеть груз тишины.

Люк оглянулся через плечо и поднял бровь.

— Ой, ты знаешь, помимо того, что бросил девушку, которую любил, а затем моего лучшего друга казнили за фиговое нарушение, я бы сказал, не так уж плохо.

Глэсс поежилась, когда услышала его слова. Она никогда не слышала такой горечи в голосе Люка раньше.

— Но, по крайней мере, у меня есть Камилла…

Глэсс кивнула, но, когда она украдкой взглянула на знакомый профиль Люка, осколки негодования, острые и опасные, собрались в ее голове. Из-за чего, он думает, ее заключили? Почему он не был более любопытным и удивленным? Неужели он думает, что она была таким ужасным человеком, что была спобона совершить нарушение?

Люк резко остановилась, в результате чего Глэсс наткнулась на него.

— Извини. — пробормотала она, пытаясь восстановить равновесие.

— Твоя мама знает, что случилось? — спросил Люк, поворачиваясь лицом к ней.

— Нет. — сказала Глэсс. — Я имею в виду, она знала, что я была заключенная, но она не может знать о миссии на Земли. Канцлер дал ясно понять, что операция была совершенно секретной. Их родители не будут проинформированы, пока он не будет уверен, что их дети выжили…или пока Совет не будет уверен, что они никогда не вернуться.

— Это хорошо, что ты увидешь ее.

Глэсс ничего не сказала. Она знала, что он думал о своей матери, которая умерла, когда ему было всего двенадцать, и именно поэтому он перестал жить со своим, тогда восемнадцатилетним, соседом Картером.

— Да. — сказала дрожащим голосом Глэсс. Она была в отчаянии, потому что, даже без браслета, охранникам не нужно много времени, чтобы выследить ее. И неизвестно, увидит ли она свою маму. Что более важно? Попрощаться? Или защитить ее маму от боли, которую чувствует мать, когда видит, как ее дочь ведут на неминуемую смерть? — Мы должны продолжать идти.

Они пересекали мост в тишине, когда взгляд Глэсс утонул в мерцающих звездах. Она не понимала, как сильно она любила вид из СкайБридж, пока ее не заключили в крошечную камеру без окон. Она покосилась на Люка, не уверенная, что почувствует боль или облегчение, из-за того, что он не повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Ты должен вернуться. — сказала Глэсс, когда они достигли контрольно-пропускного пункта Феникса, на котором, как и обещал Люк, не было охранников. — Я буду в порядке.

Челюсть Люка сжалась, и он выдавил из себч горькую усмешку.

— Ты сбежавшая заключенная, и я все еще не достаточно хорош, чтобы удовлетворить твою мать.

— Это не то, что я имела в виду. — сказала она, думая о тропе сканирования, которую он уже оставил позади. — Это не безопасно для тебя — помогать мне. Я не могу позволить тебе рисковать жизнью. Ты уже сделал очень много.

Люк вздохнул, как будто хотел что-то сказать, а потом кивнул.

— Тогда ладно.

Она выдавила из себя убылку, сдерживая слезы.

— Спасибо тебе за все.

Лицо Люка немного смягчилось.

— Удачи, Глэсс. Он начал наклоняться и Глэсс ни могла не опрокинуть голову по привычке, но затем он отступил назад. Не говоря ни слова, Люк повернулся и беззвучно пошел назад тем же путем, которым они пришли. Глэсс смотрела ему вслед, губы болели из-за того, что они больше никогда не почувствуют прощальный поцелуй снова.

Добравшись до входа в ее квартиру, Глэсс подняла кулак и легко постучала. Дверь открылась, и мать Глэсс, Соня, выглянула из нее. Симфония чувств играла на ее лице в одно мгновение — удивление, радость, растерянность и страх.

— Глэсс? — выдохнула она и протянула руку к дочери, как будто не была уверенна, что она действительно здесь. Глэсс упала в объятия мамы, утопая в запахе ее духов. — Я думала, что больше никогда не увижу тебя снова, — она сжала Глэсс еще раз, перед тем как втянуть ее внутрь и закрыть дверь. Соня сделала шаг назад и посмотрела на дочь. — Я вела обратный отсчет дней, — ее голос растворился в шепоте. — Тебе исполнится восемнадцать через три недели.