Андрей Гончаров - Два выстрела во втором антракте

— А потом, после покушения? Когда тебя допрашивали? Здесь, в тюрьме?

— Нет, больше я его не видел, — арестант покачал головой.

— А ты говорил о нем следователям, которые тебя допрашивали?

— Да, говорил. И они эти показания записали. Но они упорно считали Степана за одного из партийных руководителей. А когда я им говорил, что он вовсе не из партии, они только усмехались.

— Где проходили ваши встречи? Может быть, в гостинице, где он остановился? Или на квартире?

— Нет, я не знаю, где он жил, — заявил Богров. — Несколько раз пробовал узнать, но он всякий раз обрывал эти разговоры. А встречались мы на улицах — то на Крещатике, то на Владимирской горке. Благо погода стояла теплая…

— Хорошо… — задумчиво произнес «телефонный помощник». Стилет он совсем убрал в карман и теперь сидел, глядя в пол. — Сведения интересные. Степан, значит… Человек из ниоткуда… Да, такая информация стоит жизни.

Он встал, выглянул в коридор, сказал:

— Господин инженер, я тут все закончил. Может, вам помочь?

— Нет, не надо мне помогать, — ответил инженер Дружинин. — Я тоже заканчиваю. У тебя точно все? Больше в камере нам ничего не нужно?

— Нет, думаю, что ничего, — отвечал Углов.

— Ну, тогда можно удаляться. Где тут наша охрана? Ага, вот вы, голубчик. Все, можете запирать арестованного. Аппарат установлен!

— Значит, твой новый друг Петр Наливайченко говорит, что не знает никакого Степана? — спросил Углов у Вани Полушкина.

— Ну да, сказал, что нет такого. А расспрашивать подробно нельзя — он и так заинтересовался, что за Степан, откуда я такое имя взял, — отвечал Ваня. — И вообще, мне сейчас вроде не полагается киевскими делами интересоваться. Ведь мне предстоит совершенно новое поприще.

— Так куда он тебя направил — в Москву? — раздался голос Дружинина из другой комнаты.

— Нет, в Питер, — ответил Ваня. — Сначала в Питер, а потом за границу. Сказал, что передаст со мной послания Чернову, Соколову, другим зарубежным товарищам. А они уже должны решить, как меня использовать.

— Да, твоя революционная карьера начинается стремительно, — заметил Углов. — Только что по заборам прокламации самодельные клеил — и вот, уже в Европу поедешь, с вождями познакомишься…

Этот разговор происходил в номере гостиницы «Столичная», куда накануне переехала группа оперативников. Жить и дальше в «Виннице» было небезопасно — сыщики могли привлечь к себе излишнее внимание. К тому же финансовые возможности группы расширились: Игорь Дружинин выполнил свое обещание и раздобыл деньги. Часть выплатил владелец местной телефонной станции, которому инженер предоставил новый вид микрофона, а большую часть денег сыщики получили от полиции, за телефон, защищенный от прослушивания. Денег хватило и на гостиницу, и на приобретение по соответствующим каналам приличных документов, и на покупку одежды, оружия.

Впрочем, друзья не планировали прожить в гостинице долго. Им вообще больше нечего было делать в Киеве. Все, что можно было здесь узнать, они узнали. Предстояло перенести разыскную деятельность в обе российские столицы, а возможно, и за границу. Надо было спланировать дальнейшую работу, а главное — каналы связи с Ваней, с которым два старших товарища расставались, и, может, надолго.

— Давайте уже договариваться, и я побегу, — сказал Ваня, глянув на висевшие в номере стенные часы. — Времени вон сколько! А я у Петра Сидоровича всего на два часа отпросился — дескать, вещички у тетки взять.

— А не боишься, что твой революционный руководитель по старой привычке тебя решил проверить и посмотреть, что у тебя за тетка? — спросил Углов. Он отодвинул край шторы и осторожно выглянул на улицу. Слоняющихся без дела людей вроде не было видно, но кто знает…

— Нет, я всю дорогу проверял, нет ли слежки, — заявил Ваня. — Я все помню, чему вы меня учили. Слежки не было. Но и задерживаться не стоит.

— Да, возбуждать у Наливайченко подозрений не надо, — согласился Углов. — Хорошо, давай договариваться о связи. Сколько ты пробудешь в Питере?

— Петр Сидорович и сам не знает, — сказал Ваня. — Это руководители тамошней организации должны решить. Но как я его понял, основная моя работа должна быть не там, а в Швейцарии. Питерские товарищи должны организовать мою отправку туда.

— Питерские товарищи… — задумчиво повторил Углов. — Не думаю, что они сделают это быстро. Во-первых, они захотят тебя проверить. А если убедятся в твоих способностях, захотят их использовать и организовать проверку всего состава группы. На это уйдет никак не меньше двух недель. Сегодня у нас 8 сентября. Значит, ты пробудешь в Питере как минимум до 22-го. А мы туда приедем числа 12-го. Давай договоримся, что 15 сентября кто-то из нас встретится с тобой… ну, скажем, в Гостином дворе. Назначим встречу на 12 часов. Идет?

— Да, давайте так, — согласился Ваня.

— Но кроме этого нам нужна и более оперативная связь, — сказал Углов. — Вдруг что-то срочное надо будет сообщить? Тогда я пошлю на твое имя телеграмму до востребования, на Главпочтамт. Ты постарайся ходить туда каждый день и проверять, нет ли чего. А ты сам, начиная с 12-го, можешь там же оставлять сообщения для меня. Хорошо?

— Да, вроде все правильно, — согласился Ваня.

— Ну, тогда ступай к своему новому боссу, — сказал Углов, пряча за шутливой интонацией тревогу за своего юного и не слишком опытного подчиненного. Дружинин тоже вышел из соседней комнаты, чтобы проститься с Ваней; на ходу инженер продолжал вставлять патроны в барабан купленного накануне револьвера.

— Снабдил бы я тебя этой игрушкой, — сказал он, поймав взгляд Вани, устремленный на оружие. — Да, боюсь, ты не сможешь объяснить своим партийным товарищам, откуда она у тебя взялась.

— Ничего, обойдусь без игрушек, — сказал Ваня. — Мое оружие у меня всегда с собой, вот здесь, — и он приставил палец ко лбу.

— Желаю, чтобы это оружие не давало осечек, — сказал Углов. — Ну, пока. Будь осторожен.

Он пожал Ване руку; Дружинин, как человек менее сдержанный, обнял товарища, и Ваня вышел.

Углов подошел к окну, отодвинул штору и вновь выглянул на улицу. Он увидел, как Ваня вышел из гостиницы и не спеша двинулся в сторону Куреневки. За ним никто не увязался, слежки не было.

— Ну, что, господин инженер, теперь нам с тобой надо решать, где искать этого загадочного Степана, — сказал майор, отходя от окна. — Давай составим план на ближайшую пару дней.

— Давай, — согласился Дружинин. Он закончил заряжать револьвер, положил его на стол, а сам уселся в кресло, вытянув ноги. — Но почему только на пару?

— А потому что больше нам в Киеве делать будет нечего. Почему, сейчас объясню, — ответил Углов. — Мне кажется, что ключевым моментом в рассказе Богрова были его слова о том, что Степан отлично знал киевскую охранку и отзывался о ней с презрением. Так может вести себя только человек, не зависящий от грозного жандармского ведомства, может быть, даже стоящий выше его.