Степан Кулик - Операция «Wolfsschanze»

Так что нравы в Панском углу сейчас царили почти как в цыганском таборе. И несмотря на поздний час, гам в округе стоял, будто на ярмарке ближе к закрытию, когда покупатель уже схлынул и продавцы начинают больше между собой переговариваться, нежели торговать… не покидая насиженных мест с товаром.

Всякий, кого интересовали дела местных жителей, мог бы никого и ни о чем не расспрашивать – вполне хватило бы посидеть часик у ограды или полузгать семечки у пересохшего фонтана любой из обжитых усадеб.

Слушая указания Лесняка, водитель остановил машину, немного не доезжая земельного надела семейства Якалов. В призрачном лунном свете вид нескольких гектаров изрытой воронками территории, усеянной осколками кирпичной кладки и торчащими пеньками, как обломками гнилых зубов – обгоревшими останками некогда прекрасного сада, – навевал весьма печальные мысли о бренности бытия и прочих превратностях судьбы.

Игорь Степанович почему-то опять вспомнил о Корнееве, потом – об убитой снайпером беременной жене Малышева, и вздохнул. Все же он относился к Николаю и Андрею больше как к сыновьям, чем к командирам…

Но как водится, если только ты не болен и не заключен под стражу, жизнь редко предоставляет возможность для длительных раздумий. Громкий женский вопль перекрыл даже общий гам Панского угла. Так вопить можно только от смертельной боли или непереносимого ужаса.

– Pomócy!!! Matka Boska! Ratunku!!! Blagam! Upior mnie goni!!! [12] Помогите!!! Матерь Божья! Спасите!!! Умоляю! Упырь за мной гонится!!! ( Польск .)

На крик бывшие фронтовики и партизаны среагировали одинаково, в том числе не знающие польского языка солдаты: похватали оружие и развернулись в сторону руин. Кто стоя, только чуть пригнувшись, как для прыжка, а кто и занимая позицию для стрельбы с колена.

– Pomócy!!!

В глубине фольварка Якалов возник чуть размытый от движения белый силуэт, который быстро приближался к гостинцу, размахивая руками и вопя во все горло. Луна не ко времени решила утереться облаком, и видимость существенно ухудшилась. По резвости и тонкому силуэту можно было предположить, что это молодая женщина, а вот от кого она убегает, разглядеть не удавалось. Вроде бы виднелось что-то позади, но очень уж невнятно, расплывчато. Да и то, как сказать… Ночью любой куст танком прикидывается, не то что упырем.

– Рассредоточились, – взял на себя командование Семеняк. – Остапчук, Комар! Заходите слева. Стрелять только по моей команде. Анджей, Томаш, не высовывайтесь! Ловите паненку, как добежит, и отступайте за машину.

– Есть…

Солдаты заняли указанные позиции, а поляки двинулись навстречу несущейся сломя голову девушке. Как ей удалось добежать до гостинца, не зацепившись за пенек или не навернуться в яму, одному Создателю ведомо.

За эту минуту тучка ушла, да и расстояние существенно сократилось, и стало видно, от кого же девушка убегала. И не только это.

– А нех же мне шляк трафи! – ругнулся Квасневский, хватая в объятия бегунью. – Баська?! Пся крев! Ты откуда здесь?!

– Раскудрить твою через коромысло… – согласился Игорь Степанович, правда глядя на преследователя племянницы председателя. Но продолжать мысль не стал. Остальные промолчали, только Остапчук присвистнул.

Понять, что на руинах фольварка ночью делает их бывшая связная, конечно же важно, но с этим можно и позже разобраться. Тем более что девушка пребывала в полном расстройстве и не вполне осознавала, что происходит. Даже вырываться пыталась, пока Квасневский не врезал ей по-родственному… по мягкому месту. По лицу бить не рискнул – рука у пана инженера тяжелая. Быка не быка, а мужика с ног сшибал на раз. А вот по юбке припечатал хлестко, от души. Как выстрелил. Девчонка взвизгнула, но и в чувство вроде пришла.

Убедившись, что поляки утащили девушку в укрытие и приступили к допросу, Семеняк сосредоточился на ее преследователе. От избранной жертвы и соответственно от гостинца того отделяло метров тридцать, так что не совсем понятно, как он собирался догонять девушку. Странный тип… Если не сказать больше.

Впрочем, мог вспугнуть, а потом уже гнаться из злости, хоть и понимал, что добыча уходит. С виду ничего особо необычного. Одежда военного фасона, хоть и составленная из обмундирования не просто разных родов войск, а частично разных армий. На голове – характерная, ни с чем не спутать, четырехугольная польская конфедератка. Китель – эсэсовский, бледно-серый, а вот брюки песочно-желтые… Но кого этим удивишь в первый послевоенный год? Людей больше интересует состояние, целость одежды, а не ее цвет или форма. Срезают погоны и шевроны, а на остальное плевать. На одном и том же кителе вполне могут соседствовать пуговицы с орлом и со звездочкой.

Но тут неизвестный рыкнул нечто маловразумительное и прыгнул… Нет, не так – сиганул с места шагов на десять, мгновенно сократив расстояние почти вдвое.

– Твою дивизию! – пробормотал Семеняк, мотнув головой. Глаза протирать не стал, поверил увиденному сразу. Атеизм атеизмом, а на войне быстро о Боге вспоминаешь. И еще скорее о нечисти.

Что находилось у преследователя Баси под одеждой, неизвестно, а вот лихо заломленная конфедератка оказалась насаженной на оглоданный до блеска, отсвечивающий желтизной череп. Упырь жадно щелкал челюстью и посверкивал глазами, которые к тому же источали призрачное зеленоватое сияние. В общем, та еще картинка. Идеальное наглядное пособие для лектора из общества «Знание», разъезжающего по стране с выступлениями на тему «О вреде алкоголизма». Поголовье пьющих индивидуумов сократилось бы радикально. Даже не выходя из клуба…

Упырь заметил остальных и щелкнул зубами громче. Протянул руки… Кисти прятались в черных лайковых перчатках. Из утробы донеслось глухое и как бы довольное рычание, а потом глаза полыхнули ярче.

– Огонь! – рявкнул Семеняк, опережая прыжок упыря. – Огонь!

Солдаты врезали из двух стволов, довольно кучно. Первые очереди, слишком длинные, большей частью ушли вверх, диагонально прострочив мундир на груди упыря. Но уже следующие, в три-четыре патрона, легли точно, превращая китель в сито… Именно так. Не в мокрое месиво из ткани, крови и плоти, а в дуршлаг. А еще – упырь не упал… Только покачнулся и отступил на шаг. Выстрелы сбили его с настроя, но не остановили. И по яркому свечению глаз было понятно, что как только патроны у автоматчиков закончатся, упырь бросится на людей.

Он дергался от попадающих в него пуль, рычал, но и не думал погибать. Еще бы – как убить мертвое?

Поддавшись общему азарту и выстреляв полдиска, Игорь Степанович понял, что только зря переводит боезапас.

– Живучая падлюка… А если так?

Семеняк опустил автомат и сунул руку в карман, нащупывая гранату.