Степан Кулик - Операция «Wolfsschanze»

«Ты гляди, как у них тут все… – почему-то разозлился Корнеев. – Сплошной курорт, а не служба. Ватерклозет, гидравлика…»

О том, что иначе весящую несколько сотен килограммов бронированную крышку фиг-два кто сдвинул бы с места, подполковник в этот момент не подумал.

Николай ожидал увидеть заглядывающее вниз лицо немца, но вместо него в проеме возникла не слишком чистая рифленая подошва десантного ботинка, примерно сорок четвертого размера. Она нащупала скобу лестницы, выбрала устойчивую позицию, и в люк сунулась вторая нога… А еще позже почти весь просвет загородило седалище, затянутое в форменные брюки, чуть лоснящиеся на выпуклостях.

Немцы вели себя столь беспечно, что Малышев, поймав взгляд командира, сперва недоуменно пожал плечами, а потом весьма выразительно постучал по лбу.

Унтер-фельдфебель, а именно он выступил в роли первопроходца, спрыгнул на пол, одернул китель и только после этого увидел Телегина. Старшина стоял, вытянувшись по стойке смирно, как истукан, и, кажется, даже не дышал.

– Майн гот… – пробормотал немец и заметил Малышева.

Андрей тоже даже бровью не повел. Таращился прямо перед собой, не проявляя ни малейших признаков жизни. Если б еще руки к потолку подняли – ни отнять, ни прибавить скульптуры атлантов, удерживающих небо.

– Тойфель… – резко понизил планку божественности унтер-фельдфебель и, почувствовав взгляд Корнеева, стремительно развернулся кругом, при этом судорожно нащупывая кобуру пистолета.

– Ну, наконец-то, – несколько ворчливо, но при этом вполне дружелюбно произнес на немецком подполковник (одетый в форму оберштурмфюрера), не меняя вальяжной позы. – Вас, дружище, только за смертью посылать.

– Хайль Гитлер! – унтер-фельдфебель щелкнул каблуками и вскинул руку в нацистском приветствии.

Собственно, на этом и строился весь расчет. Вколоченные годами службы на уровень подсознания навыки армейца, увидевшего перед собой эсэсовского офицера, должны были сработать раньше, чем в его мозгу начнут формироваться вопросы. И уже только от Корнеева зависело, как сделать, чтоб они не возникли вовсе или появились слишком поздно.

– Хайль… – Корнеев ответил несколько небрежно, как бы подчеркивая огромную пропасть между эсэсовским офицером и фельдфебелем вермахта. – Почему так долго? Группа еще вчера должна была прибыть на точку! Из-за вашего опоздания мне пришлось задержаться здесь на целые сутки.

– Виноват, господин оберштурмфюрер. Моя команда почти трое суток ждала погрузку. Это у моряков из-за внезапно разгулявшегося шторма что-то не заладилось. Потом никак не могли выделить транспорт. Сперва планировали отправить десантную баржу, но тоже не получилось. Позже, как я слышал, говорили даже о подводной лодке. А вообще, мне кажется…

С задержкой Корнеев брякнул наугад. Исходя из того, что в любой армии никогда и ничего не делается вовремя, особенно если в операции задействованы разные рода войск. Независимо от размера обозначенной задачи. Да и дот был как-то странно оставлен без присмотра.

Услышав голоса, доносящиеся с бункера, следующий фриц, уже сунувшийся было в люк, замер, так и не дотянувшись ботинком до скобы, а потом резко втянул ногу обратно. Остававшиеся наверху немцы быстро перебросились парой коротких фраз, после чего над краем проема показалась удивленная физиономия.

– Эй, Руди, ты с кем там… Ух! Доннерветтер… – голова исчезла гораздо быстрее, чем появилась, и сверху донеслось невнятное, но весьма оживленное: «Бу-бу-бу-бу…»

– Доложите, как положено, – Корнеев бросил на потолок демонстративно недовольный взгляд и бесцеремонно прервал рассуждения немца, не давая тому углубиться в рассуждения, которые вполне логично могли перейти в вопросы. Заодно напоминая о том, кто здесь главный.

– Виноват! – снова вытянулся тот. – Унтер-фельдфебель Рудольф Глюкман. Двадцать девятая штрафная рота. Командир сводного отряда «Омега двести семнадцать». Численность отряда – шестнадцать рядовых и два ефрейтора. Задача…

– Достаточно, – снова оборвал его Корнеев. – И так понятно, что не за грибами вас сюда отправили. Дополнительные инструкции были?

– Никак нет, господин оберштурмфюрер!

Но несмотря на громко и четко произнесенный ответ, глазами немец вильнул.

– Вольно. Вы вот что, дружище… Распорядитесь, чтобы ваши люди построились. Прежде чем уйти, мне надо сказать им пару фраз.

– Яволь…

Глюкман весьма проворно взобрался по лестнице и отдал командирам отделений соответствующие распоряжения. Высунувшись наружу так, чтоб не смущать начальство нижней частью туловища, унтер-фельдфебель наверняка помимо общих команд что-то важное успел показать жестами. Потому что оба ефрейтора бросились к расслабившемуся подразделению с такой поспешностью, будто участвовали в спринте. А достигнув бьющих баклуши солдат, принялись наводить орднунг, не только при помощи команд, но и тумаков. Чем вызвали в среде штрафников явное и закономерное недоумение.

Знающие свои права и привилегии, в том смысле что наказание у них бессрочное и хуже смерти все равно ничего не будет, тем более здесь, где нет никого, кроме них самих и Господа Бога, штрафники возмутились, и кто-то даже отмахнулся. Весьма удачно, так что один из ефрейторов резко отшатнулся, споткнулся об услужливо подставленную ногу и с размаху плюхнулся на задницу. Учитывая, что берег был усыпан крупной, с кулак, галькой, соприкосновение филейных частей с земной твердью прошло весьма болезненно.

Разброд и шатание в штрафных частях еще не достигли той крайности, когда подчиненные могут позволить себе смех над падением командира, но и этот эпизод был достаточным для демонстрации уровня дисциплины в отряде. И весьма унизительным для командира отряда. Кстати, весьма нетипичное поведение для известных приверженностью к дисциплине и чинопочитанию немцев.

Унтер-фельдфебель скрипнул зубами.

– Разрешите?

Корнеев не совсем понял, что тот хочет, но благосклонно кивнул. В конце концов, как бы ситуация ни повернулась, по крайней мере один язык у разведчиков уже был. Хотя сам он об этом еще не догадывался.

– Благодарю, господин оберштурмфюрер.

Глюкман шагнул к среднему пулемету, слегка задрал ствол и выпустил в направлении своего отряда длинную очередь.

Пули ушли слишком высоко, чтобы привлечь внимание, но грохот пулеметной очереди не расслышать штрафники не могли. Отреагировали, правда весьма вяло. Похоже, отряд был составлен большей частью из необстрелянных тыловиков, заслуживших наказание исключительно дисциплинарными проступками. Немцы просто развернулись в сторону дота и уставились на амбразуру как некий знак зодиака на новые ворота.