Степан Кулик - Операция «Wolfsschanze»

Встревоженные предыдущими событиями, обитатели «общежитий» дела на самотек не пустили, и на следующий день подворье и руины фольварка Якалов были осмотрены со всей тщательностью. Хоть и без участия представителя власти. Но ни крови, ни тряпья не нашли. Зато неподалеку от проклятого места в кустах валялась сумочка девицы. Что характерно – не выпотрошенная. Весьма скромная сумма рублей и злотых, документы панны Агнешки на фамилию Солтыс, а также обычный набор женских безделушек – все оставалось в целости и сохранности. Только ремешок разорван. Словно сумочку рывком сдернули с плеча девушки.

Тело Агнешки тоже не обнаружили… Впрочем, и этот случай при желании можно было легко объяснить, не привлекая к событиям силы потусторонние. Ибо, как сказала пани Тереза, «Если пануся с детства ищет приключения на свою пенькну [18] Красивую ( польск .). дупцю, тот она их непременно найдет…»

Зато третий случай заставил «спальный» район Залесья насторожиться очень серьезно. Поскольку еще через день пропал здешний почтальон…

Пана Антося, щуплого, невысокого мужчину, совершенно неопределенного возраста, с таким же, не имеющим года выпуска, велосипедом и распухшей от корреспонденции, потертой до белизны кожаной сумкой в Залесье знали все. Жители от мала до велика и каждая собака… При том что менялись не только кабыздохи на подворьях, но и хозяева домов, а понимание, что это «свой», переходило к новому псу как бы по наследству. И никогда ни одна собака не то что не укусила пана почтальона, но даже дребезжащий, как звонок, велосипед не облаяла.

Маршрут пана Антося был расписан по минутам, и все жители городка, не имевшие возможности обзавестись часами, узнавали время по его перемещениям с точностью до минуты.

Сколько раз, слишком увлекшиеся разговором, соседки всплескивали руками и торопливо прощались, приговаривая: «Ой, что-то мы, пани Марыся, сегодня совсем заболтались! Смотрите, пан Антось уже возле скрыньки [19] Ящичка ( польск .). Пурхавок остановился! Неужто, половина двенадцатого?! Скоро мой на обед заявится, а я еще и тесто не замесила!..»

Неотъемлемым и важным для расследования штрихом к общему портрету разносчика почты была допотопная берданка, выданная сторожу одновременно с открытием почтового отделения в Залесье. Еще в те времена, когда Польша входила в состав Российской империи, а сами поляки и не помышляли об освобождении от гнета царизма. Ну, или не говорили об этом вслух.

Ружьем пан Антось владел на том основании, что помимо обязанностей почтальона числился в своем ведомстве еще и сторожем. Ну, а кому еще сторожить, если и жил он в том же доме, только в правом крыле и вход сбоку? Комнатка так себе, каморка три на три… Раньше там невостребованные посылки держали, архив учетных тетрадей и прочий бумажный хлам, неизменно накапливающийся в любом учреждении. Впрочем, комнатка тут ни при чем – пан Антось ее даже не закрывал на ключ. Дело – в берданке.

Хотя нет, именно поэтому почтальон и таскал ружье с собой, опасаясь, что оно может попасть в руки какому-нибудь сорванцу. Опасаться опасался, но патрон при этом в стволе держал. На всякий случай. Правда никто в Залесье не представлял, что существует такая ситуация, в которой пан Антось может спустить курок. Но все в этом мире раньше или позже случается. И легендарная берданка тоже выстрелила…

Конечно же, помощи своему владельцу старое ружье не оказало. Более того, как потом предположил доктор Циммерман, разорвавшись при выстреле, оно могло бы стать причиной гибели почтальона, если бы сердце пожилого мужчины не разорвалось раньше. На день смерти пану Антосю, как оказалось, было больше восьмидесяти. Точнее причину смерти врач установить не смог из-за отсутствия головы потерпевшего.

Так вот… Берданка выстрелила почти сразу после того, как почтальон закончил свой маршрут, доставив в «общежитие» письмо пане Малгожате Кепскей от сына из армии. Точнее, когда пан Антось уже поравнялся с воротами проклятого фольварка.

Лучше всех произошедшее видел Войцех Гамулка. Он хотел стрельнуть у почтальона папиросу, но слегка замешкался и не успел перехватить пана Антося до отъезда. Поэтому побежал следом…

Правда, что именно увидел, толком рассказать не мог. Слишком быстро все произошло. Войцех даже окликнуть почтальона не успел, когда тот вдруг спрыгнул с велосипеда, вскинул берданку и выстрелил в сторону фольварка. Громыхнуло, словно граната шарахнула… Потом откуда-то снизу выметнулось что-то огромное… как медведь… всяко больше самого здоровенного пса. Одним движением сорвало голову с плеч пан Антося и исчезло. Рассказывая все это, Гамулка старательно дышал в сторону, поскольку до прихода полиции успел хорошенько тяпнуть бимбера [20] Самогон ( польск .). для успокоения нервов. Так что показания его к делу товарищ Вайда подшивать не стал, а самого свидетеля не привлек исключительно потому, что доктор Циммерман мамой поклялся, что голову почтальону не отрезали, не открутили, а именно – оторвали. Чего бывший заключенный концлагеря никак не мог сделать в силу телесной изможденности.

Четвертой жертвой…

Тут Семеняк посмотрел на часы, сопоставил время и понял, что если немедля не возьмет допрос в свои руки, то вольное изложение может затянуться на несколько часов. А то и до обеда…

– Стоп, стоп, стоп! – Игорь Степанович поднял руку, останавливая поток слов. – Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но давай поступим по-военному. Как с донесением. Помнишь, Егоза, как я тебя учил? Сперва самое важное, потом – подробности.

Партизанский псевдоним подействовал на девушку отрезвляюще, и взгляд у Баси стал более осмысленный, будто девушка наконец-то оторвалась от читаемого текста и огляделась.

– Да… Хорошо…

– Ну и славно. Тогда докладывай по существу. И начни с общего количества более-менее подтвержденных нападений упыря… скажем, за последнюю неделю.

– Если только за неделю… и подтвержденных… – начала подсчет, одновременно загибая пальцы Боженка.

Семеняк краем уха слушал девушку, а сам мысленно чесал затылок.

«Блин горелый… Чем я занимаюсь? Какой, к ядреней фене, упырь? Рассказать кому – засмеют. Скажут, окончательно сбрендил дорогой товарищ. А с другой стороны – вот же он лежит… неучтенный наукой факт».

– А тех, о ком я уже говорила, все равно считать?

– Угу… – Игорь Степанович кивнул.

«В общем-то, какая разница, скольких упырь прибил. Не воскресить. Да и милиция рогом упрется. Оно им надо – старые дела поднимать, новые заводить? А главное, как наверх докладывать? И о чем? Ведь ни один здравомыслящий человек, независимо от количества звезд на погонах и места службы, не поверит в существование упыря. В лучшем случае спишут на массовую галлюцинацию или отравление какими-то газами».