timeline

Maybe you have a small seam like a scar in your skin. A small streak in your cornea. Or maybe you begin to have noticeable symptoms, like diabetes, or circulatory problems. Once that happens, you can't go anymore. Because you can't afford to have the problems get worse. That means you've reached your trip limit.”

Это может быть не существовавший прежде шрам на коже, Или бороздка на роговице глаза. Или, возможно, у вас появляются заметные симптомы диабета, или возникают проблемы с кровообращением. Как только что-нибудь подобное обнаруживается, переходы для вас прекращаются. Поскольку вы не можете позволить себе сделать что-либо, способное еще более ухудшить положение. Это означает, что вы исчерпали свой лимит переходов.

“And that's happened?”

“Yes. To some lab animals. And to several people. The pioneers—the ones who used this prototype machine.”

Stern hesitated. “Where are those people now?”

— И такое случалось?

— Да. С некоторыми лабораторными животными. И несколькими людьми. Первопроходцами, теми, кто использовал ту самую машину опытного образца.

Стерн задумался.

— И где же эти люди сейчас?

“Most of them are still here. Still working for us. But they don't travel anymore. They can't.”

“Okay,” Stern said, “but I'm only talking about one trip.”

— Большинство их находится здесь. Продолжают работать на нас. Но они уже больше не путешествуют. Им нельзя.

— Все понятно, — сказал Стерн, — но я-то говорю только об одной поездке.

“And we haven't used or calibrated this machine for a long time,” Gordon said. “It may be okay, and it may not be. Look: suppose I let you go back, and after you arrive in 1357, you discover you have errors so serious, you don't dare return. Because you couldn't risk more accumulation.”

— Мы не использовали и даже не тестировали эту машину в течение долгого времени, — возразил Гордон. — Это может сойти с рук, а может и не сойти. Ну, представьте себе: я позволяю вам совершить переход и возвратиться, но вы, оказавшись в 1357 году, обнаруживаете у себя столь серьезные ошибки транскрипции, что не решаетесь вернуться. Потому что не можете рискнуть добавить к ним хоть сколь угодно малую толику.

“You're saying I'd have to stay back there.”

“Yes.”

Stern said, “Has that ever happened to anybody?”

— Вы хотите сказать, что я был бы вынужден остаться там?

— Да.

— А это уже с кем-нибудь случалось? — поинтересовался Стерн.

Gordon paused. “Possibly.”

“You mean there's somebody back there now?”

“Possibly,” Gordon said. “We're not sure.”

Гордон замялся, пожалуй, впервые за все время их общения.

— Возможно.

— Это значит, что там уже находится кто-то из наших?

— Возможно, — повторил Гордон — Мы не уверены в этом.

“But this is very important to know,” Stern said, suddenly excited. “You're telling me there might be somebody already back there who could help them.”

“I don't know,” Gordon said, “if this particular person would help.”

— Но ведь это очень важно, — взволнованно заговорил Стерн — То есть вы говорите, что там уже может быть некто, кто мог бы помочь им.

— Не уверен, — ответил Гордон, — что именно этот человек захочет помогать.

“But shouldn't we tell them? Advise them?”

“There's no way to make contact with them.”

“Actually,” Stern said, “I think there is.”

— Но разве не следует нам сообщить им об этом? Дать совет?

— У нас нет никакой возможности вступить с ними в контакт.

— Вообще-то, — задумчиво произнес Стерн, — я думаю, что такая возможность есть.

16:12:23

Shivering and cold, Chris awoke before dawn. The sky was pale gray, the ground covered by thin mist. He was sitting under the lean-to, his knees pulled up to his chin, his back against the wall. Kate sat beside him, still asleep. He shifted his body to look out, and winced with sudden pain. All his muscles were cramped and sore—his arms, his legs, his chest, everywhere. His neck hurt when he turned his head.

Крис проснулся незадолго до рассвета, дрожа от холода. Небо было бледно-серым, землю покрывал тонкий туман. Он сидел под обугленным навесом, опираясь спиной на стену и подтянув колени к подбородку. Рядом сидела Кейт; она еще спала. Крис решил выглянуть наружу и сделал движение, чтобы встать, но его тело откликнулось на это незначительное усилие резкой болью. Все его мускулы — на руках, на ногах, на груди, всюду — одеревенели и с трудом выполняли приказы мозга. Когда же он повернул голову, то ему показалось, что хруст шейных позвонков разнесся по всей округе.

He was surprised to find the shoulder of his tunic stiff with dried blood. Apparently, the arrow the night before had cut him enough to cause bleeding. Chris moved his arm experimentally, sucking in his breath with pain, but he decided that he was all right.

Он с удивлением обнаружил, что его туника на плече стала жесткой от запекшейся крови. Очевидно, стрела ночью зацепила его достаточно сильно и вызвала кровотечение. Крис для пробы подвигал рукой, от боли в мышцах втягивая воздух сквозь зубы, но решил, что все в порядке.

He shivered in the morning damp. What he wanted now was a warm fire and something to eat. His stomach was growling. He hadn't eaten for more than twenty-four hours. And he was thirsty. Where were they going to find water? Could you drink water from the Dordogne? Or did they need to find a spring? And where were they going to find food?

Холодный утренний воздух был пропитан влагой, и Крис с каждой минутой дрожал все сильнее. Он мечтал о костре и хоть какой-нибудь пище. В животе у него громко бурчало. Он не ел более двадцати четырех часов. Его мучила жажда. Где можно раздобыть воду? Годится ли для питья вода из Дордони? Или следовало найти родник? И откуда, черт возьми, они возьмут еду?

He turned to ask Marek, but Marek wasn't there. He twisted to look around the farmhouse—sharp pain, lots of pain—but Marek was gone.

He had just begun to get to his feet when he heard the sound of approaching footsteps. Marek? No, he decided: he was hearing the footsteps of more than one person. And he heard the soft clink of chain mail.

Он повернулся, чтобы спросить об этом Марека, но того не оказалось на месте.

Крис оперся рукой о землю, чтобы подняться, и в это мгновение услышал звук приближающихся шагов. Марек? Нет, решил он, это шли несколько человек. К тому же он слышал негромкое позвякивание кольчуг.

The footsteps came close, then stopped. He held his breath. To the right, barely three feet from his head, a chain-mail gauntlet appeared through the open window and rested on the windowsill. The sleeve above the gauntlet was green, trimmed in black.

Arnaut's men.

Шаги подходили все ближе, а затем утихли. Крис затаил дыхание. В пустом оконном проеме справа от него, всего в трех футах от его головы, появилась кольчужная перчатка и оперлась на обгоревший подоконник. Рукав обладателя перчатки был зеленым с черной оторочкой.

Люди Арно.

“Hic nemo habitavit nuper,” a male voice said.

A reply came from the doorway. “Et intellego quare. Specta, porta habet signum rubrum. Estne pestilentiae?”

— Hic nemo habitavit nuper [Здесь теперь никто не живет], — произнес мужской голос.

— Et intellego quare. Specta, porta habet signum rubrum. Estne pestilentiae? [И понятно, почему. Смотри, на двери красный знак. Это что, моровая язва?] — послышался ответ от двери.

“Pestilentia? Certo scisne? Abeamus!”

The hand hastily withdrew, and the footsteps hurried away. His earpiece had translated none of it, because it was turned off. He had to rely on his Latin. What was pestilentia? Probably “plague.” The soldiers had seen the mark on the door and had quickly moved away.

— Pestilentia? Certo scisne? Abeamus! [Моровая язва? В этой лачуге? Уходим скорее!] Первый убрал, даже отдернул руку с подоконника, и шаги торопливо удалились. Наушник не перевел Крису ничего из сказанного, так как был выключен. Ему пришлось положиться на свое знание латыни. Что значило «pestilentia»? Вероятно, «чума». Солдаты увидели полосу на двери и быстренько убрались подальше.

Jesus, he thought, was this a plague house? Is that why it had been burned down? Could you still catch the plague? He was wondering about this when to his horror a black rat scuttled out of the deep grass, and away through the door. Chris shivered. Kate awoke, and yawned. “What time is—”