timeline

They shook their heads no.

— Но откуда вам известны все эти подробности? — спросил Марек. — Я считал, что в этот мир еще никто не углублялся.

— Правильно. Никто там и не был. Но наблюдатели, находившиеся возле аппаратов, видели довольно много, так что нам кое-что известно о том времени. Еще вопросы?

Археологи снова помотали головами.

“All right. It is very important we recover the Professor while he is still at the monastery. If he moves to either Castelgard or La Roque, it will be much more difficult. We have a tight mission profile. I expect to be on the ground between two and three hours. We will stay together at all times. If any of us is separated from the others, use your earpieces to get together again. We will find the Professor, and come right back. Okay?”

— Хорошо. Очень важно, чтобы мы успели обнаружить Профессора, пока он еще находится в монастыре. Если он переедет — или его перевезут — в Кастельгард или Ла-Рок, дело станет намного сложнее. Нам предстоит очень трудная миссия. Я рассчитываю, что она займет от двух до трех часов. При любых обстоятельствах мы будем держаться вместе. Если кто-то из нас отобьется от остальных, нужно будет собраться вместе при помощи наушников Мы найдем Профессора и сразу же вернемся назад. Идет?

“Got it.”

“You'll have two escorts, myself and Victor Baretto, over there in the corner. Say hello, Vic.”

The second escort was a surly man who looked like an ex-marine—a tough and able man. Baretto's period clothes were more peasantlike, loose-fitting, made of a fabric like burlap. He gave a nod and a slight wave. He seemed to be in a bad mood.

— Идет.

— С вами будут двое сопровождающих: я и Виктор Баретто; вон он, в углу. Поздоровайся, Вик.

Вторым сопровождающим оказался крепкий и тренированный, неприветливый с виду человек, похожий на отставного моряка. Его сшитое из грубой ткани средневековое облачение больше смахивало на крестьянское и было просторнее, чем одежды археологов. Баретто наклонил голову и помахал рукой в знак приветствия. Было заметно, что у него плохое настроение.

“Okay?” Gomez said. “Other questions.”

Chris said, “Professor Johnston has been there three days?”

“That's right.”

“Who do the locals think he is?”

— Прекрасно, — бодро заметила Гомес. — Еще вопросы?

— Профессор Джонстон находится там три дня? — спросил Крис.

— Правильно.

— Кем его могут считать местные жители?

“We don't know,” Gomez said. “We don't know why he left the machine in the first place. He must have had a reason. But since he is in the world, the simplest thing for him would be to pose as a clerk or scholar from London, on a pilgrimage to Santiago de Compostela in Spain. Sainte-Mere is on the pilgrimage route, and it is not unusual for pilgrims to break their trip, to stay a day or a week, especially if they strike up a friendship with the Abbot, who is quite a character.

The Professor may have done that. Or he may not. We just don't know.”

— Нам это неизвестно, — ответила Гомес. — И самое главное — нам неизвестно, почему он покинул аппарат. У него, вероятно, была для этого причина. Но раз уж он оказался в мире, ему было бы проще всего выдать себя за писаря или ученого из Лондона, отправившегося в паломничество к Сантьяго-де-Компостела, в Испанию. Сен-Мер находится рядом с обычным маршрутом паломников, и поэтому ни у кого не вызовет удивления пилигрим, решивший остаться здесь на денек-другой, а то и на неделю Особенно если он завяжет дружбу со здешним аббатом — это настоящая личность. Возможно, Профессор так и сделал. А может быть, и нет. Мы просто ничего не знаем.

“But wait a minute,” Chris Hughes said. “Won't his presence there change the local history? Won't he influence the outcome of events?”

“No. He won't.”

“How do you know?”

— Но подождите минуточку, — сказал Крис Хьюджес. — Разве его присутствие там не изменит местную историю? Разве он не окажет влияния на ход событий?

— Нет. Этого не будет.

— Но откуда вы знаете?

“Because he can't.”

“But what about the time paradoxes?”

“Time paradoxes?”

“That's right,” Stern said. “You know, like going back in time and killing your grandfather, so that you can't be born and couldn't go back and kill your grandfather—”

— Потому что этого не может быть.

— Но как же насчет парадоксов времени?

— Парадоксов времени? — чуть растерянно переспросила женщина.

— Ну конечно, — вмешался Стерн. — Ну, знаете, человек возвращается назад во времени и убивает там собственного дедушку и поэтому не может родиться на свет и снова вернуться и убить дедушку...

“Oh, that.” She shook her head impatiently. “There are no time paradoxes.”

“What do you mean? Of course there are.”

“No, there aren't,” came a firm voice behind them. They turned; Doniger was there. “Time paradoxes do not occur.”

— Ах это! — Она нетерпеливо взмахнула рукой. — Никаких парадоксов времени не существует.

— То есть как не существует? Бесспорно, они должны быть...

— Нет, их не существует, — произнес уверенный голос у них за спинами. Обернувшись, археологи увидели Дониджера. — Парадоксов времени не может быть.

“What do you mean?” Stern said. He was feeling put out that his question had been so roughly treated.

“The so-called time paradoxes,” Doniger said, “do not really involve time. They involve ideas about history that are seductive but wrong. Seductive, because they flatter you into thinking you can have an impact on the course of events. And wrong, because of course, you can't.”

— То есть как? — повторил Стерн. Он почувствовал себя задетым той резкостью, с которой был отметен в сторону его вопрос.

— Так называемые «парадоксы времени», — сказал Дониджер, — на самом деле не касаются времени. Они касаются представлений об истории, представлений привлекательных, но неверных. Привлекательных тем, что они могут польстить вашему мнению о себе: якобы вы в состоянии повлиять на ход событий. И неверных, так как вы ни в коем случае не можете совершить этого.

“You can't have an impact on events?”

“No.”

“Of course you can.”

— Вы хотите сказать, что оказать влияние на ход событий невозможно?

— Нет.

— Но ведь это не так. Человек может .

“No. You can't. It's easiest to see if you take a contemporary example. Say you go to a baseball game. The Yankees and the Mets—the Yankees are going to win, obviously. You want to change the outcome so that the Mets win. What can you do? You're just one person in a crowd. If you try to go to the dugout, you will be stopped. If you try to go onto the field, you will be hauled away. Most ordinary actions available to you will end in failure and will not alter the outcome of the game.

— Нет. Человек не может. Легче всего рассмотреть это на примере из современной жизни. Ну, скажем, вы идете на бейсбольный матч. Встречаются «Янки» и «Метрополитене». «Янки» наверняка должны победить. Вы хотите изменить результат, чтобы выиграли «Мете». Что вы можете сделать? Вы всего лишь один человек в огромной толпе. Если вы попытаетесь пролезть в раздевалку игроков, то вас остановят. Если вы станете прорываться на поле, вас выгонят со стадиона. Любые из обычных действий, доступных вам, закончатся безрезультатно и не окажут влияния на исход игры.

“Let's say you choose a more extreme action: you'll shoot the Yankee pitcher. But the minute you pull a gun, you are likely to be overpowered by nearby fans. Even if you get off a shot, you'll almost certainly miss.

And even if you succeed in hitting the pitcher, what is the result? Another pitcher will take his place. And the Yankees will win the game.

Но, допустим, вы решили прибегнуть к более решительным действиям: застрелить питчера «Янки». Но в то же мгновение, когда вы достанете оружие, вас, вне всякого сомнения, скрутят окружающие болельщики. Если вам все же удастся произвести выстрел, вы почти наверняка промажете И даже если вы попадете в питчера, то что из того? На его место встанет другой игрок, не хуже, а то и лучше, и «Янки» все равно выиграют матч.

“Let's say you choose an even more extreme action. You will release a nerve gas and kill everyone in the stadium. Once again, you're unlikely to succeed, for all the reasons you're unlikely to get a shot off. But even if you do manage to kill everybody, you still have not changed the outcome of the game. You may argue that you have pushed history in another direction—and perhaps so—but you haven't enabled the Mets to win the game. In reality, there is nothing you can do to make the Mets win. You remain what you always were: a spectator.