Наталья Болдырева - Ключ

Рокти содрогнулась, увидев всё это. Непрерывное внутреннее метание, балансирование на грани было похоже на непрекращающуюся пытку. Рокти поспешила отвести глаза.

Белгрскому монаху давно уже было всё равно. Он умер однажды, сам не заметив того. Продолжал делать что-то, повинуясь сложной системе понятий о дурном и хорошем, достойном и предосудительном, заложенной в него с малолетства, выработанной годами и отточенной до совершенства. В нём не осталось ничего своего. Кроме, пожалуй, смутного, слабо осознанного желания отомстить. Отомстить Марку. За чью-то смерть. Как ни вглядывалась, она не могла разглядеть ничего, кроме рук, залитых кровью. Этот человек так долго видел их перед своими глазами, рассматривал внутренним взором… кажется, это были собственные его руки.

Она переключилась на мальчишку.

Крысеныш был странен. Он больше не был тем, кого она держала за руку, пытаясь нащупать ответ на вопрос Марка «кто этот малыш, и не выдаёт ли он себя за другого». Каким-то непостижимым образом он изменился, оставшись человеком всего лишь на треть. А ещё у него поменялся цвет глаз, став из тёмно-синего светло-голубым. Он подмигнул ей, оскалившись. Его переполняла радость.

Это напугало её больше, чем всё, что она успела увидеть до сих пор.

Дальше, медленно пятился прочь от хрустального яйца человек, в котором солдата можно было бы угадать лишь по армейским сапогам. Грудь его перетягивала повязка, наложенная умело и ловко. А стоячий ворот косоворотки был оборван, бахромою щекотали шею лопнувшие нитки. Кто-то одним движением лезвия отсёк по косой его некогда длинные светлые волосы, оставив пару прядей у висков и полностью открыв затылок и шею. Руки его были скручены за спиной. Он выглядел как приговорённый к казни через отсечение головы. Что же должен был сделать этот потерянный, опустошённый человек, чтобы заслужить благородную плаху вместо положенной ему по чину и званию виселицы?

Она оглянулась украдкой, потому что чувствовала рядом кого-то ещё.

Ворон рухнул вниз камнем, заставив пригнуться. Заорал, расправляя аршинные крылья. Стальные когти впились в хрустально-прозрачный камень. Он глядел прямо в лицо приближающемуся Никите и кричал ему что-то на непонятном наречии. «Стреляй!» — Марк бежал, на ходу вынимая меч. «Стреляй!» — казалось, воин смотрит прямо на неё. Когда она сообразила, наконец, кому адресованы эти слова, то почувствовала возможность спасения. А потом Никита медленно опустился на колени. Арбалетный болт просвистел мимо, оглушив. Она не успела заметить, как он сорвал птицу с камня. Видела лишь смазанное чёрное пятно, шмякнувшее о стену далеко впереди. Арбалетный болт выбил искру и упал, деревянно стукнув.

В воздухе над яйцом кружились маленькие чёрные пёрышки.

А потом она забыла всякие мысли о бегстве, потому что комок изломанных перьев, там, у дальней стены, вдруг зашевелился и пополз, скребя по полу стальными когтями, волоча за собой короткую чёрную деревяшку.

Второй выстрел если и не прикончил тварь, то заставил её затихнуть. Марк стоял, тяжело дыша, готовый ринуться к птице, если та пошевелится ещё раз. Рыжая девчонка ктран чуть присела, в каждой руке раскрыв веер метательных ножей. Монах отошёл назад и в сторону, уходя из поля зрения гнома, увеличивая расстояние между возможными целями его арбалета. Крысеныш скользнул по мосту ближе к берегу, ближе к гному. А волк исчез. Будто бы его и не было вовсе. Соотношение сил чуть, едва заметно изменилось.

— В моём арбалете ещё восемь болтов, — сказал гном из-за её спины. — И я убью всякого, кто попытается помешать мне ещё раз.

Медленно кивнув, Марк убрал меч в ножны. Девчонка раздувала ноздри, недобро щуря глаза. Рокти услышала лёгкий, едва различимый щелчок позади и чуть качнула головой, а потом глазами показала на то место, где ещё минуту назад лежал волк. Рыжая заметила её знак. Нарочито медленно, не спеша, спрятала стальные осколки обратно в пояс.

— Поднимайся, — велел гном сжавшемуся на мосту Никите. Тот не шелохнулся в ответ. Лишь застонал. — Вставай! — закричал гном.

— Из него живьём пытались вынуть душу! — Марк шагнул навстречу, попутно заслонив собою рыжую. — Дай ему прийти в себя.

Секунды тянулись в молчании. Потом гном прикрикнул:

— Помоги ему, Вадимир!

Человек с обрезанными волосами вскинул голову. Поглядел долгим, пристальным взглядом. И не стронулся с места.

— Проклятие! — гном ткнул её в спину. — Иди ты!

Она пошла, не оглядываясь.

Это закончилось так же внезапно, как и началось. Стих шум в ушах, сердце, молотом бухавшее о рёбра, застучало ровнее, грудь всё ещё сдавливало, но я больше не чувствовал себя запаянным тюбиком зубной пасты, из которого тщетно пытаются выжать хоть что-то. И хотя я не рискнул бы ещё подняться на ноги, зрение и слух начали возвращаться ко мне постепенно.

— Поднимайся! Вставай! — кричал гном.

— Из него живьём пытались вынуть душу, — услышал я голос Марка, и снова накатила дурнота. Я задышал глубже, пытаясь справиться с паникой.

— Помоги ему, Вадимир!

Я чуть не рассмеялся. Стало легче. Капитан только в самом крайнем случае стал бы помогать мне.

— Проклятие! Иди ты!

Я улыбнулся, торжествуя. У меня в рукаве оставался один козырный туз. И я надеялся разыграть его верно.

Медленно преодолевая головокружение, я лежал на мосту, ожидая, когда же она подойдёт ко мне. Её шаги были почти не слышны. Она опустилась передо мной на колени, помедлила секунду, а потом я почувствовал, как её руки приподнимают мою голову.

Встретившись с ней взглядом, я улыбнулся и сбросил её в воду.

Яйцо в чаше было прекрасно. Прозрачное, как горный хрусталь, оно сверкало, испуская мягкие лучи. Те обволакивали его дымкой. А ещё казалось, будто камень источает тепло. Жар становился тем сильнее, чем ближе она подходила к нему.

Чаша, вырезанная грубо, покоилась на тонко сработанном базальтовом треножнике. Её поддерживали единорог, грифон и феникс. Она задержалась невольно, разглядывая их. Вспомнила сказки, какие рассказывали в Далионе о чудесных покровителях Нового Эрина, хранителях Грааля. Те были прекрасны, справедливы и добры.

Она прошла, наконец, мимо. Никита стоял на коленях, опустив голову на руки. Он зарос с тех пор, как она последний раз видела его в таверне. Оказалось, его тёмные волосы чуть вились. Она присела осторожно — на узком мосту — приподняла его голову.

Его взгляд был ясен и твёрд. Улыбнувшись, он сбросил её в воду.

Волк лежал тихо, недвижно. Прижимал уши к голове и утробно рычал, чуть вздёргивая верхнюю губу. Волк видел его. Смотрел прямо в глаза ярко-янтарным взглядом. Шерсть дыбилась на загривке. Судороги пробегали по телу, но он лежал недвижно.