Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

— Па-адумаешь, — выговорила с невыразимым презрением, — мудрец! И что ты сказал мудрого? Что с вурдалаками хорошо бы покончить?.. Так это я раньше сказала!

— Умный не всегда говорит первым, — напомнил я. — Но ты брякнула весьма к месту, так что да, это весьма, скажи только, где их вожак?

— Вожак?

Она смотрела в недоумении, я повторил:

— Вожак. У людей вождь, у волков — вожак, хотя это одно и то же, нечего пользоваться разными, хоть и похожими словами. Стая без вожака распадается. Жаль, что не так, как у муравьев, те после потери матки гибнут все до одного, хоть их миллионы, а волки все же потом реорганизуются, кто-то после серии схваток с соперниками сумеет настоять на своем лидерстве…

Ее глаза вспыхнули, сказала быстро:

— Предлагаешь воспользоваться такой ситуацией?

Я покачал головой.

— Новый вожак может счесть затею с внедрением в городскую жизнь неправильной или опасной… и вообще увести стаю в леса. Или в горы.

— Тогда старого нужно убить как можно скорее, — сказала она.

— А ты знаешь, где он?

Она покачала головой.

— Нет.

— А Филипп?

Она подумала, пожала плечами.

— Вряд ли. Он больше на догадках. Но у него почти всегда в цель. Умеет складывать пустячки, сразу видишь картинку. У меня так никогда не получится.

— Женская логика, — сказал я авторитетно, — хаотичная, интуитивная. У нас все со ступеньки на ступеньку и так до самых вершин, а вы… часто прыгаете сразу к верному решению, обгоняя рассудительных мужчин.

Она довольно заулыбалась.

— Спасибо.

— Но чаще, — уточнил я, — мордой о дерево.

— Почему о дерево? — сказала она обидчиво.

— Можно о стену, — согласился я, — это неважно. — Пойдем, чего мы встали? Или у тебя постель не застлана?

В ее небольшой комнатке я сразу заставил стол деликатесами, как мясными, рыбными и птицей, так и сладостями, создал два изящнейших фужера, где стекла почти не видно, а золотые медальоны словно висят в воздухе, и только когда наполнил красным вином, великолепие дизайна заблистало во всей красоте.

Беата пару раз придирчиво зыркнула на постель, то ли проверяла, аккуратно ли все застелено, то ли тщетно пыталась вспомнить, что же она там вытворяла такое особенное.

— Перекусим, — предложил я. — Извини, не могу предложить ничего достойного твоего обаяния и тепла, но мы в дороге, так что сухой паек, как ты понимаешь…

Она поморщилась.

— Это сухой паек?

— Ну да.

— Какой же ты, — сказала она с отвращением, — зажратый весь!.. Куда в тебя столько лезет!.. Представляю, как упиваешься и ужираешься, когда в своем королевском дворце!

Я пробормотал несколько виновато:

— Прости… не сойдет ли за извинение новость, что у меня пока что нет дворца вообще?.. Собственного?

Она распахнула глаза.

— Какой же ты король?

— Не знаю, — сообщил я. — Надеюсь, хороший. Я весь в походах и в спасении мира. Каждый день от чего-то да спасаю! Когда тут дворцы строить? Да вообще-то мне много и не надо. Так… простую койку и Беату под одеялом. А можно и поверх одеяла.

Она поперхнулась вином, хотя в фужере легкое и сладкое, уставилась в меня гневно и одновременно сконфуженно.

— Как же ты, змей, брешешь!

— Понравилось? — спросил я. — То ли еще будет, ой-ой-ой. Я когда брешу, сам себе верю, настолько правдив и убедителен. Это необходимая черта для настоящего политика!.. Ты скажи, когда они обращаются в волков, их можно застать поодиночке?

Она покачала головой.

— Нет. Если волки, то всегда в стае.

— А когда в людской ипостаси?

Она посмотрела в удивлении.

— Тогда им стая ни к чему. В людской не отличишь от простых. Обычных людей. Ты вон тоже малость смахиваешь… Только без шерсти.

— Шерсть у меня тоже есть, — сообщил я. — А что такого? Ты все видела и даже…

Она перебила:

— Замолчи!

— Ну хорошо, — сказал я, — давай о деле, хотя, когда смотрю на тебя, у меня так поднимается настроение, что терпения просто нет!.. В общем, один вариант есть… Но не знаю, сработает ли.

— Какой?

— Государственная тайна, — сказал я и, увидев ее непонимающее лицо, пояснил: — Королевская. Возьми вот этого сыра… правда-правда, это сыр!.. Сама нежность, убедись…

Она осторожно взяла и начала откусывать мелкими зубками, как быстрый лесной зверек, а я подумал, что на самом деле вариантов нет в том привычном смысле, когда что-то перебираешь, просто мелькают разные обрывки, плюс уверенность, что если вот так приперт вилами к стене, выход отыщу. Скорее всего, как я и велел Максу, войска окружат и перебьют всех оборотней без всяких изысков, изящных решений и мудрствований.

— А еще, — пробормотал я, — придется пообщаться с Барноэлем, это мой старый кореш… можно еще и с Ирладельраэлем, тот тоже старый, хоть и не кореш…

Она распахнула в изумлении хорошенький ротик.

— А их откуда знаешь?

— Нас, королей, — объяснил я с надлежащим величием, — не так уж и много, если посмотреть сверху, хотя я предпочитаю сбоку. Короли всех земель, объединяйтесь и сообща отстаивайте наши законные интересы от всяких там!.. В общем, когда предъявил я королю Барноэлю свои верительные грамоты…

— Он не король, — вставила она.

— Да какая разница, — ответил я. — Вождь — еще круче. Значит, и религиозный дурман тоже в его недрогнущих руках сатрапа. Так что мы с ним нашли общий язык по некоторым малозначащим вопросам. Ты зря смотришь на меня вот такими глазами.

— Какими?

— Вот такими, — ответил я и показал какими. — Это взаимопомощь соседа соседу. Вовсе не собираюсь подгребать под себя еще и Мордант, упаси Господи!.. Но в ответ я буду рад любой помощи… в схватке с Маркусом.

Как и в прошлый раз, она заснула крепко, а я поднялся из постели как можно тише. Беата засопела и повернулась на бок, я пробрался к сложенной в кресле одежде, ухватил в охапку.

Беата спит крепко, в прошлый раз поступил точно так же, а ей пришлось поверить, что после выпитого вина вела себя весьма вольно, а потом в постели еще и что-то вытворяла.

Сейчас вино продержит ее в крепком сне до утра, нужно успеть разведать все, что нужно.

Сразу же укрывшись незримностью, не все же такие зоркие, как Филипп, я превратился в птеродактиля, оттолкнулся от подоконника и пошел, часто взмахивая крыльями, в чужое темное небо. Прошлый раз в Морданте я старался ломиться через плотный воздух как можно тише, а то вдруг подстрелят или просто нападут, но за последний год научился отращивать на концах крыльев тонкую кожу, что нейтрализует хлопки, делая полет таким же бесшумным, как у совы или летучей мыши.

Еще бы незримность, но, увы, это только для человека, разум птеродактиля слишком хаотичен, сосредоточиться не удается, и сейчас я видим вполне, если, конечно, кто-то зачем-то поднимет голову и начнет рассматривать небо, а такое в королевстве деловых людей почти немыслимо.