Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Я задержал дыхание. Тело вытягивается, меняет форму, шерсть исчезла, а через несколько мгновений на земле уже распластанная мертвая обнаженная женщина с чудовищно распоротым животом, сильная и мускулистая, с тремя парами мелких грудей, широкими бедрами и толстыми ногами.

— Какого хрена, — вырвалось у меня, — могла бы сидеть дома…

Живот, несмотря на страшную рану, все еще слишком велик и объемен, я смотрел с подозрением и вдруг увидел, что он дергается сам по себе, словно там еще не затихла жизнь.

Стиснув челюсти, я вытер лезвие о траву и бросил клинок в ножны. Вообще-то сделал великое дело, уничтожил не только эту тварь, но и ее будущий выводок. Оборотни живут очень долго, убить их трудно, потому для компенсации природа позволила очень медленное воспроизводство, где-то по одному зачатию в сто лет.

И все равно как-то хреново.

Я поднялся над лесом и хотел было развернуться к городу, но до утра еще есть время, а я сейчас на прямой линии между лесом и Генгаузгузом. Оттуда недавно выступила моя армия в рамках межкоролевской взаимопомощи трудящихся королей от всяких посягателей на суверенные и богопомазанные права.

Крылья работают с удвоенной мощью, словно уносят от неприятностей, хотя все верно: армия — это моя опора, все друзья там, это надежно, только там и верны по-настоящему…

С высоты рассмотрел вдали огни во тьме наступающей ночи, обеспокоился, не хотелось бы, чтобы заметили оборотни, эти твари очень осторожные и расчетливые, но когда крылья донесли ближе, убедился, что высокая и плотная стена векового леса загораживает любые отблески.

К тому же по моему приказу костры в таких случаях разжигают в ямках, что не увидеть издали, можно только сверху заметить, но даже птицы по ночам спят…

Снизился, но не слишком, могут шарахнуть не только стрелами, я в передовых отрядах велел держать хотя бы по одному магу, молодые сами рвутся участвовать, чтобы побахвалиться умениями, не доступными остальным воякам…

По девизу на главном шатре понял, поход возглавляет по старшинству титулов герцог Мидль, рядом шатры Зигмунда и его исполинских братьев, остальной народ коротает ночь у костров.

Граница Морданта у них давно за спиной, до стен столицы осталось не больше сорока миль, к следующей ночи обойдут лес, который оборотни используют для Большой Охоты и окажутся перед городом. Мелькнула мысль опуститься и побывать у них, но взял себя за горло, так что вывалился дурной язык, потряс и спросил строго: а нужно ли? Может, просто пообщаться восхотелось? Покрасоваться, поумничать?

Вздохнув, пошел в обратную сторону, быстро и сильно ударяя крыльями по упругому воздуху. Оборотни устраивают охоту на преступников в хорошем месте, тут бы можно и окружить, а если кто остался в городе, тех уже выловить и уничтожить проще…

Беата проснулась, сладко зевнула, показывая хорошенький ротик с мелкими зубками и глубокую, кто бы подумал, глотку, распахнула по-детски невинные глаза.

Я улыбнулся, она посмотрела застенчиво.

— Уже не спишь?

— Сплю, — заверил я, — и вижу дивный сон.

— Бесстыжий, — заявила она и подтянула одеяло до подбородка. — Отвернись, я встану.

— И не подумаю, — ответил я.

— Тогда я не виновата, — ответила она с достоинством и, легко поднявшись, прошла через комнатку до стола, где на спинках двух кресел развешаны ее одежды, начала одеваться спокойно и без торопливости, выказывая полную независимость и не унижаясь до испуганного визга и женских ужимок, обозначающих стыдливость.

— Позавтракаем здесь? — предложил я. — Или без Филиппа тебе ложка в рот не пролезет?

— Филипп при чем? — спросила она.

— Все-таки начальник…

Она вдруг задержала пирожок у самого рта, глаза ее округлились.

— Кстати, — сказала она с подозрением в голосе, — братишка мой рассказывал всякую чушь…

— Мальчишка, — ответил я. — Ребенок! Они все чушь несут. Ты ешь, ешь. Будешь толстой, это хорошо. Люблю обижать и мучить толстых.

— Он рассказывал, — сказала она, — как его ухватил, будто добычу, огромный дракон и понес в гнездо на корм птенцам. Но он так яростно дрался с ним, что дракон от испуга выронил, и Мастик грохнулся прямо на вершину шатра, где мы с тобой спали…

— Наверное, — произнес я безучастно и запил ломоть буженины красным вином, — так и было. Это же Мордант!

— А Мордант при чем?

— В других королевствах оборотни не правят, — напомнил я.

Она помрачнела, некоторое время жевала молча и безучастно, молодец, не слишком обращает внимание на деликатесность, хоть немножко и обидно, я же старался выпендриться, хоть и не показывая вида, не королевское это дело — впечатлять женщину да еще с такими ушами.

— Все равно, — пробормотала она и посмотрела с подозрением, — нутром чую, ты как-то замешан.

— Нутро у тебя чуткое, — согласился я. — Мне понравилось. А вообще ты вся такая теплая, нежная, пылкая, страстная, безумная, развратная…

Она подпрыгнула в великом возмущении и снова села.

— Не придумывай! И вообще это не считается.

— Почему?

— Ты снова меня подпоил, — сказала она обличающим тоном. — А если я не помню, что было, то его как бы и не было!

— Хорошая логика, — согласился я. — Чисто женская, единственно правильная. Будем считать, что все эти подробности мне приснились. Рассказать с самого начала?

— Только пикни, — пригрозила она. — Сразу придушу!

— Ох, какая сладкая смерть… А то все монстры, монстры хватают за горло…

Она вперила в меня сердитый и требовательный взгляд.

— Но как ты узнал тогда, что мой братишка не погиб?

Я отмахнулся.

— Не помню. Мы о другом должны думать, не так ли?

Она проследила за моим взглядом, но смотрю не на ее сиськи, без кольчуги эти пупырышки заметнее, а мимо, взгляд у меня в самом деле уже самый серьезный, хотя после плотного завтрака у всех наступает как раз удовлетворенное расслабление.

— Уже почти готова, — проговорила она с набитым ртом, — только вот этот пирожок… и этот… ладно, это последний! Всё, идем.

Она ухватила еще один и, откусывая на ходу, пошла к двери.

Филипп уже за рабочим столом просматривал бумаги, торопливо вскочил, когда мы с Беатой переступили порог.

— Ваше Величество, — спросил он с почтительным поклоном, — как почивалось?

— Прекрасно, — ответил я и, бросив взгляд в сторону Беаты, уточнил: — Под утро так вообще заснул без задних ног!

Беата вспыхнула, как свеча под колпачком из тонко выделанной и промасленной кожи, но ткнуть меня кулаком в бок не решилась под взглядом Филиппа, однако тот успел заметить ее рефлекторное движение, брови чуть приподнялись, но смолчал, а после паузы сказал очень вежливо:

— Я прикажу подать завтрак?