Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Выйдя на крышу, я осматривал город, запоминал расположение улиц, площадей, перекрестков, где хорошо бы поставить усиленные патрули с магом-распознавателем за спинами, чтобы оборотни из одного квартала не могли прорваться в другой…

А еще обязательно разместить на крышах арбалетчиков, пусть отстреливают оборотней до тех пор, пока маги не прочешут весь город от подвалов и до чердаков…

Если же мне попытаться еще раз выйти на охоту, на этот раз против всей стаи, то либо птеродактилем на скалу или на толстое дерево с крепкими ветвями, а оттуда бить из лука Арианта. То, что ту волчицу не сумел свалить двумя стрелами, еще не показатель. Могу, хорошо сосредоточившись, попасть и в глаз, и в этом случае и простая стрела прошибет мозги.

Но скал в том лесу только две и, хотя обе удобнее, чем дерево, пространства вокруг больше, но зато деревья могу выбрать в любом месте.

К тому же, насколько помню, обе скалы не такие уж и отвесные. По первой нетрудно взбежать с одной стороны, на вторую сразу с трех. Нет уж, лучше сптеродактилить на дерево, а оттуда стрелами.

Хотя тоже не весьма, ветви чересчур густые…

Я опомнился, сказал себе резко, что на этот раз нет никакой необходимости геройствовать. Когда прижат к стене, тогда понятно, но сейчас ускоренным маршем сюда идет тренированная пехота Макса, а впереди мчится легкая и тяжелая кавалерия. Глупо пытаться решать самому то, что с легкостью решит армия.

Хотя, конечно, это отвлекает от более важных и трудных дел, дает некоторое оправдание, что, дескать, был занят, спасал мир…

Острое желание побродить по городу тоже сумел удержать в узде, я не знаю возможности здешних магов, а риск неоправдан, выигрываю все равно слишком мало…

Вечером я снова спустился в апартаменты Филиппа, он сразу оставил все дела и, вызвав слугу, пока я встал за портьеру, велел ему позвать Беату.

Я создал по чашке красного вина, не слишком крепкого, для Беаты заранее приготовил большой фужер с вином послаще, а на блюдце взгромоздил высокую кучу пирожных.

Беата прибежала, запыхавшись, взглянула на меня, как она полагала, презрительно и недовольно, но я успел увидеть щенячью радость. Филипп кивнул ей на фужер с вином и пирожные, Беата сделала вид, что милостиво принимает наши настойчивые уговоры и даже упрашивания, села в кресло и обеими руками придвинула к себе тарелку с лакомствами.

Я вспомнил толстяка в красном халате и мягких туфлях, Беата тогда доставила меня к нему, как к самому главному в их странном и пока непонятном для меня ведомстве.

— А что Валдиард, — спросил я, — он уже не работает? В смысле, не служит?

Филипп быстро зыркнул на Беату.

— Он знает о Валдиарде?

— В прошлый раз я приводила его к нему, — ответила та нехотя. — Валдиард сам составил для него отчет. Как теперь понимаю, то была уловка. Я же говорю, это хитрый гад.

Он вскрикнул в ужасе:

— Беата!

— Но это же правда, — возразила она с чувством полнейшего достоинства, и я в очередной раз напомнил себе, что нельзя вязаться с женщинами, которые знают, кто ты есть, сразу стараются сесть на голову, что есть урон королевскому величию. — Он настолько наглый, что и не отрицает.

Филипп повернулся ко мне.

— Простите ее, Ваше Величество!

— Ничего, — ответил я великодушно, — я накажу эту дерзкую ночью. Может быть, даже придушу. Нужно приучать себя к жестокости, я же сатрап. Говорят, нужно учиться на кошках.

Он взглянул на меня испытующе.

— Вы человек рисковый, уже понимаем. Но сейчас вы пришли открыто, Ваше Величество. Хотя что-то в вас настораживающее остается. Я даже не уверен, что мы могли бы вас схватить… Не случайно же так демонстративничаете и даже бездоспешничаете.

— Просто наши интересы совпадают, — пояснил я. — Глупо ссориться с человеком, который может помочь.

— И поможет?

— Я пришел именно помочь, — сказал я серьезно, — чтобы взамен помогли мне. И себе, кстати.

— Валдиард за это время поднялся выше, — сообщил Филипп. — Теперь он руководит охраной всего королевства.

— Ого, — сказал я, но вспомнил, что Валдиард при мне применил некую магию, заставившую своенравную Беату слушаться, как покорную овечку. — Тогда он общается с оборотнями намного плотнее, чем раньше.

— Да, — сказал Филипп.

— И как? — спросил я. — Его устраивает?.. С виду человек очень домашний. Такому вполне может нравиться жизнь, когда все проблемы решают оборотни.

— Очень домашний, — согласился Филипп, и я вспомнил круглое румяное лицо Валдиарда, — очень-очень. И в то же время умный.

Мне показалось, что не случайно слова «домашний» и «умный» он поставил рядом. Намек не слишком явный, но он не все может сообщать при Беате.

— Это хорошо, — заметил я небрежно. — Мы же все умные, верно? Стоит только посмотреть на Беату. Умная, но все равно красивая.

Он сдержанно улыбнулся, по моему тону понятно, что я уловил все, что нужно уловить.

— В самом деле, — согласился он. — Настолько красивая, что даже непонятно, зачем еще и умная?

— В эту субботу у них охота, — мрачным голосом произнесла Беата. Она лопала пирожные, на вино даже не посмотрела. — Большая охота.

— На людей? — переспросил я.

Она кивнула, но уточнила:

— На преступников, схваченных на месте преступления.

Голос у нее звучал так, словно хотела бы оправдаться, но сама понимает, что это уже не оправдание.

— Хорошо бы взглянуть, — сказал я задумчиво.

Филипп смолчал, Беата покачала головой.

— И не думай.

— Почему?

— Тебя сожрут, — ответила она хладнокровно.

— Уверена?

— И правильно сделают, — добавила она. — Есть священные места и таинства, куда непосвященным нельзя. Даже в церкви разве любому можно подниматься на алтарь к аналою?

Я сказал со вздохом:

— Ну, нельзя так нельзя. Хорошо, спасибо за предостережение… Что-то я устал сегодня. Пойду лягу спать. Завтра, наверное, отправлюсь обратно. Беата, если снова лягнешь хоть раз, придушу, как уже милостиво пообещал народу Морданта.

— А ты не выпихивай, — заявила она. — То была самооборона.

— Как могу выпихивать, — спросил я в недоумении, — когда ты залезаешь сверху и спишь на мне, как озябший щенок на личном матрасике?.. Филипп, увидимся утром.

Он поспешно вскочил, поклонился.

— Спокойной ночи, Ваше Величество. Ну, так говорится! Я не виноват, никаких намеков…

Беата спит, как маленькая птичка, беспомощно приоткрыв ротик, будто у нее насморк. Я потихоньку поднялся, радуясь, что мне для сна нужно совсем ничего, ухватил одежду, а облачился уже за дверью, благо слуг Филипп благоразумно отпустил.

Руки привычно набросили через голову перевязь с тяжелыми ножнами, откуда торчит рукоять смертоносного меча Вельзевула. У Светлых ангелов, увы, тоже мечи, разве что заточенные несколько иначе. Заточенные, имею в виду, убивать Темных ангелов или низвергать, раз уж те бессмертны.