Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Лес древний, могучий, эпический, царство странных зверей, человеку здесь не место: такие исполинские деревья не срубить и не спилить, стволы в обхвате на двадцать человек, а мох на них не зеленый, а странно-синего цвета, опускается длинными нитями, а в его зарослях что-то шевелится и смотрит на меня злобными глазами.

Между деревьями вижу камни, круглые такие валуны размером с сарай или даже дом. Пару раз заметил скалы, вздымающиеся выше деревьев, но в основном лес и лес, открытых полян мало, зато есть овраги, как глубокие и явно свежие, так и старые, заросшие кустарниками и травой.

Я не спешил, моя задача сейчас проверить этих вурдалаков на живучесть, а вовсе не спасать убегающих. Хотя да, среди них могут быть и мелкие карманники, что со временем могли бы исправиться и стать приличными людьми, но, с другой стороны, среди намеченных в жертву наверняка нет тихих школяров, что ночами сидят дома и читают книги, а не шатаются по темным улицам, задирая прохожих.

Высматривал с высоты долго, но что-то не везет, изредка мелькнет разве что бесшумная тень совы или чего-то еще мелкого, однако ничего сравнимого по массе с человеком нет и близко. Лишь однажды увидел нечто похожее, даже целую стаю, но когда снизился, понял что это не стая, а стадо. Один могучий кабан с тремя кабанихами и кучей подсвинков устроились на ночь под могучим дубом.

Возвращался разочарованный, хотя и понимал, что оборотни, даже если и расширили свою деятельность, вряд ли устраивают свои дикие охоты на людей каждую ночь. В самом деле, какой же это праздник, и вообще сразу же потеряется сладость нарушения законов, запретов…

Вдали показались блестящие в лунном свете городские башни, я начал чаще взмахивать крыльями, но взгляд поймал нечто важное внизу, и мои перепончатые инстинктивно растопырились, останавливая меня встречным напором плотного, как вода, воздуха.

Внизу существо мелькнуло и пропало, но я быстро кувыркнулся в воздухе и пошел в ту же сторону, медленно снижаясь. Через пару секунд снова мелькнуло нечто, сердце мое застучало чаще.

Между деревьями неслышно скользит огромный волк, почти втрое крупнее обычного, не волк, а точно вовкулак, волкодлак или, как ни назови, а именно тот, что может ходить время от времени в личине человека. Мне показалось сперва, зверь просто на прогулке, двигается неспешно, иногда переходит на шаг, делает рывки в стороны, что-то нюхает, снова бежит, опустив нос к самой земле.

Приходилось парить, чтобы не обогнать монстра и не потерять из виду. Он рыскал довольно долго, я утомился, наконец вроде бы что-то нашел, начал кружить по небольшой поляне с темной травой, остановился и тихонько взвыл, что показалось странным: я не услышал призыва к другим волкам. Да и как-то слишком тихо, словно мысли или чувства вслух…

Я медленно, стараясь не задевать крыльями верхушки деревьев, спланировал вниз, маневрируя между похожими на колонны стволами, а там мягко, заранее выставив на всю длину лапы, опустился на землю и затих, прислушиваясь. Волк, похоже, не услышал, что и понятно, я всегда осторожничаю, а сейчас после минуты выжидания вернулся в людскую личину, проверил, как близко от ладони рукоять меча Вельзевула, и потихоньку взял в руки лук Арианта.

Деревья расступились, волк с задумчивым видом срывает верхушки травы и жрет, как коза, будто в вегетарианцы переходит, но меня не обманешь, собаки тоже часто жрут траву, когда заболеют или просто нужно почистить желудок.

Наложив стрелу, я начал подходить ближе, остановился за последним деревом на краю поляны. Волка вижу отчетливо, ко мне удобно повернут левым боком, прекрасно…

Я с силой оттянул тугую тетиву до уха, поймал взглядом точку на боку, где острие пробьет толстую шкуру и пронзит сердце, задержал дыхание и отпустил оперенный кончик.

Волк подпрыгнул от удара, быстро оглянулся. Я торопливо наложил другую стрелу на тетиву, оттянул ее рывком и тут же отпустил. Оперенный кончик возник в шее, но оборотень не превратился в дым, не упал в корчах, не забился в конвульсиях, а пошел на меня, быстро переходя на бег.

— Да чтоб ты сдох, — вырвалось у меня. — Что ты за…

Волк наращивал скорость с каждым прыжком, две торчащие стрелы, что должны убивать любого оборотня, так и торчат, а я выстрелил в третий раз, торопливо выронил лук и выдернул из ножен меч.

Черное мохнатое тело с горящими безумием багровыми глазами взвилось в длинном прыжке. Лапы вытянуты, чтобы ударом в грудь опрокинуть жертву на землю, а пасть уже распахнута, там хищно блестят длинные острые клыки…

Оборотень невероятно быстр, но когда прыгнул, преимущество скорости потерял: тело летит по дуге и не может метнуться, избегая удара, вправо или влево.

Я пригнулся со взмахом меча, лезвие злобно блеснуло в слабом свете звезд и с таким треском вспороло живот твари, словно над головой порвался под напором урагана главный парус каравеллы.

Мохнатое тело перелетело на ту сторону, я услышал удар о землю и болезненный рык, но зверь быстро развернулся и раскорячисто пошел на меня, волоча за собой выпавшие и все еще вываливающиеся горячие и исходящие паром внутренности.

Глаза горят лютой злобой, ничего нечеловеческого, не человек, перекинувшийся волком, что-то другое, похуже, хотя что может быть хуже человека…

Я дернулся в сторону, успев заметить, как напряглись мышцы тела оборотня для прыжка. Меч снова достал его острым концом, располосовав шею и плечо.

Темная в ночи кровь хлынула горячей струей, зашипела на земле, моментально сворачиваясь коричневыми шариками. Проскочивший совсем рядом зверь остановился, хотя уже развернулся и готов для нового прыжка.

Я повел из стороны в сторону залитым кровью до середины длинным стальным лезвием.

— Ну что, сволочь?.. Будешь подыхать долго или давай покончим быстро и некрасиво?

Оборотень в усилии приподнялся на передних лапах, задние уже подгибаются, взгляд жуткий, коротко и страшно взвыл.

Я сам сделал шаг в его сторону, а он всмотрелся в меня, попятился, затем неловко повернулся и пошел прочь, лапы подогнулись, упал и пополз, волоча мокрые склизкие внутренности.

— Что, — проговорил я зло, — думаешь, не добью отступающего?.. Напрасно рассчитываешь на человеческое милосердие… Во мне слишком много от Каина. Я, может быть, еще большая сволочь, чем ты…

Догнав, поднял меч обеими руками рукоятью вертикально вверх, задержал дыхание и с силой вонзил острое жало клинка в толстый загривок.

Зверь дернулся, холодная сталь вошла в твердую, как дерево дуба, плоть с трудом, неохотно, подтверждая, что нечистью здесь и не пахнет, это нечто очень даже земное.

Оборотень ткнулся мордой в землю, я уперся подошвой в голову и выдернул лезвие. Зверь медленно перевалился в смертельной агонии на спину, так иногда отдыхают в блаженной истоме крупные собаки, но не волки, у тех спина не позволяет.