Глеб Носовский - Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

• МЯТЕЖ ПРОИСХОДИТ ВДАЛИ ОТ СТОЛИЦЫ, В ОДНОЙ ИЗ ИМПЕРСКИХ ПРОВИНЦИЙ. — В русско-ордынской версии казацкое восстание произошло на Волге и Урале, далеко от Москвы. В «античной» римской версии мятеж охватывает, в основном, германские легионы, расквартированные далеко от имперской столицы.

• «РЕКА МЯТЕЖА». — В римском повествовании основное ядро мятежа находится будто бы на германской реке Рейн. В русской версии казацкое восстание произошло в первую очередь на реке Волге. Получается, что в обеих версиях говорится о крупной реке: Рейн или Волга. Однако название РЕЙН, как и РОНА, произошло, скорее всего, от славянского РОНЯТЬ капли, слезы, течь. См. наш Словарь Параллелизмов в книге «Реконструкция». А слово ВОЛГА — это, попросту, ВЛАГА. Кстати, Волгу еще именовали РА. Так что в одних источниках «реку мятежа» назвали РЕЙНОМ или РОНОЙ, РОНЯЮЩЕЙ капли, а в других документах — ВЛАГОЙ или ВОЛГОЙ. Потом, в эпоху создания скалигеровской истории мятеж казаков перенесли (на бумаге) с Волги в Германию и решили, что речь шла о реке Рейн. Кроме того, нельзя забывать, что сейчас мы обсуждаем вторую половину XVI века, то есть эпоху начала мятежа Реформации в Западной Европе. Очень может быть, что казацко-ордынский мятеж начался как на Волге, так и в Германии, на Рейне. Недаром именно Германия вскоре стала центром европейской Реформации, откуда и начался раскол Великой = «Монгольской» Империи. Так что последовавший за первым мятежом поход Ермака мог начаться как с Волги и Урала, так и из Германии. То есть часть казацких войск могла отправиться для завоевания Мексики на запад из Западной Европы (скалигеровский учебник называет это событие походом конкистадора Кортеса), а другая часть ордынских легионов могла двинуться на восток с тихоокеанского побережья Руси-Орды, для повторного (после XV века) завоевания Центральной Америки. Этот поход вошел в романовские учебники по русской истории как «сибирское завоевание Ермака». Но вернемся к предыстории этого похода, к первоначальному, еще не очень сильному мятежу.

• МЯТЕЖ ПОДАВЛЕН, ХОТЯ НЕ ДО КОНЦА. — Согласно обеим версиям, через некоторое время в мятежные провинции прибывают верные правительственные войска. Они силой подавляют восстание в нескольких лагерях. Некоторые зачинщики схвачены и казнены. Однако успокоить солдатскую массу все равно не удается. Брожение не кончается. Обстановка взрывоопасная.

При уставлении параллелизма между жизнеописаниями Ермака-Германа и Эрнана Кортеса мы детально обсуждали попытку ареста властями конкистадора Кортеса.

Согласно русским источникам, от имени Ивана Грозного в это время на Урале и в окрестных областях правил Максим Строганов совместно с Никитой Строгановым. Строгановы были могущественным семейством. Грозный дал им право укрепляться за Уралом, по Тоболу, Иртышу и Оби, разрешил разрабатывать руды и вообще править от своего имени [578], кн. 2, с. 596. Фактически Максим Строганов был тогда всесильным губернатором, наместником Ивана Грозного.

В испанской, то есть в османской-атаманской версии, губернатором Кубы, наместником короля-императора Карла V был Диего Веласкес. Он правил будто бы на острове Куба и от имени великого императора Карла V вершил все местные дела. Таким образом, скорее всего, Диего Веласкес первой половины XVI века является отражением Строганова или Строгановых второй половины XVI века.

Согласно романовской версии, Ермак-Кортес был атаманом неспокойной казацкой вольницы, сложившейся к тому моменту на Волге и Урале, во владениях Строгановых. Излишне свободолюбивых казаков преследуют, против них направляют регулярные царские войска. Захваченных в плен иногда казнили за разбой, объявляя их «ворами» и «разбойниками» [578], кн. 2.

Аналогично, в испанской-османской версии, Эрнан Кортес находится в довольно напряженных отношениях с Диего Веласкесом, губернатором Сантьяго де Куба. Более того, Веласкес АРЕСТОВАЛ и даже собирался ПОВЕСИТЬ Кортеса. Однако по каким-то причинам казнь не состоялась.

Лас Касас сообщает яркие подробности конфликта, происшедшего ранее между Веласкесом и Кортесом. «Перебирая, кого бы назначить командующим, остановился он (Веласкес — Авт. )… на Эрнандо Кортесе (не без внушения со стороны, как полагали), который был его слугою и секретарем и КОТОРОГО ОН ЧУТЬ БЫЛО НЕ ОТПРАВИЛ НА ВИСЕЛИЦУ, о чем рассказано выше… Дьего Веласкес знал его сметливость и опытность» [52], с. 356.

Оказывается, Кортес тайно от Веласкеса передал к королевскому двору жалобы многих испанцев на действия Веласкеса. «Узнав об этом, Веласкес его АРЕСТОВАЛ И ХОТЕЛ ПОВЕСИТЬ» [52], с. 452.

Далее Лас Касас добавляет: «Насколько я знаю, Дьего Веласкес никогда особенно не доверял Кортесу» [52], с. 357.

Аналогичное событие описывает и «античный» Корнелий Тацит, рассказывая о судьбе Германика. Оказывается, его фактически арестовали и чуть было не убили. Вот как было дело.

«Весть о кончине Августа застала Германика в Галлии, где он занимался, как мы сказали, сбором налогов… Сам он был сыном Друза, брата Тиберия, и внуком Августа… Римский народ чтил память Друза… отсюда такое же расположение к Германику и те же связанные с его именем упования. И в самом деле, этот молодой человек отличался гражданской благонамеренностью, редкостной обходительностью и отнюдь не походил речью и обликом на Тиберия, надменного и скрытного. Отношения осложнялись и враждой женщин…

Но чем доступнее была для Германика возможность захвата верховной власти, тем ревностнее он действовал в пользу Тиберия. Он привел к присяге на верность Тиберию секванов и соседствующие с ними племена белгов. Затем, узнав о возмущении легионов, он поспешно направился к ним, и они вышли из лагеря ему навстречу, потупив глаза, как бы в раскаянии…

Но когда он заговорил о поднятом ими бунте, спрашивая, где же их воинская выдержка… все они обнажают тела, укоризненно указывая ему рубцы от ран, следы плетей… Громче всего шумели в рядах ветеранов… При этом они высказывали Германику наилучшие пожелания и изъявляли готовность поддержать его, если он захочет достигнуть верховной власти. Тут Германик, как бы запятнанный соучастием в преступлении, стремительно соскочил с трибунала. ЕМУ НЕ ДАЛИ УЙТИ, ПРЕГРАДИЛИ ДОРОГУ, УГРОЖАЯ ОРУЖИЕМ, если он не вернется на прежнее место, но он, воскликнув, что скорее умрет, чем нарушит долг верности, обнажил меч… и занеся его над своей грудью, готов был поразить ее, если бы находившиеся рядом не удержали силою его руку. Однако кучка участников сборища… принялись — трудно поверить! — всячески побуждать его все же пронзить себя, а воин по имени Калузидий протянул ему свой обнаженный меч, говоря, что он острее. Эта выходка показалась чудовищной и вконец непристойной даже тем, кто был охвачен яростью и безумием. Воспользовавшись мгновением замешательства, приближенные Цезаря (Германика — Авт. ) увлекли его с собою в палатку.