Евгений Щепетнов - Магия, детектив, принцесса. Возвращение грифона

Я облегчённо вздохнул, и начал инструктаж.

Через сорок минут мы шли домой, оставив у Ольги скалку, которой я бил парней. Здоровенный тесак, что Маша прихватила из дома, забрали с собой. Убивала Ольга своим кухонным ножом…

Дорога назад прошла без приключений. Ольге было приказано поднять шум минут через двадцать после нашего ухода. Впрочем – поторапливаться всё равно следовало – мало ли что приказали – она могла решить делать всё по-своему. Женщина есть женщина…

– Вань, а Вань… – сквозь дрёму я услышал знакомый голос и удивился – почему 'Вань'? Я же Вася? И тут же понял – Ваня, именно Ваня. Вася я только во сне, когда летаю в небесах на серебряных крыльях.

– Чего ты не спишь? Не устала, что ли? Надо было ещё нам с тобой позаниматься любовью, чтобы дрыхла без задних ног…

– Неет…хватит. Кстати – ты так меня сегодня ночь возбуждал! Такой сильный, брутальный мужчина…хрясь дубинкой! Хрясь! Стоять, уроды! Ух, самец…ты во всём самец. Завидую твоей Василисе – уйдёшь от меня к ней, и забудешь несчастную Машу. Может хоть забеременею от тебя, хоть что-то останется… Странно так – покойного мужа до сих пор люблю. По-своему люблю. Вспоминаю, тоскую. Но и тебя люблю – аж в паху горит! Как подумаю о тебе – хочу до боли! Может ты околдовал меня? Ну не может же так быть! Может я вообще сдвинулась мозгами и стала нимфоманкой? У нас в клинике лечатся несколько таких несчастных баб – так мужчины врачи боятся к ним заходить – того и гляди член оторвут. Бросаются, как дикие. Страшно смотреть на них – им кого-никого, лишь бы мужчина был. Вернее – не мужчина, а пенис ходячий. Болезнь, однако. И они никогда не удовлетворяются. Всё время хотят, а разрядки нет. Я не такая…

– Ты для этого меня разбудила? – усмехнулся я – сообщить, что ты мультиоргастичная женщина? Я и так это знаю. Чувствую. Тем более, что ты так вопишь, будто кошка, которой придавили дверью хвост. Кстати – ты когти-то свои кошачьи придерживай. Всю спину мне располосовала. Хорошо ещё что на мне всё заживает в секунду, а так – ходил бы сейчас в полосочку.

– Ничего. Это знак доблести – тебе почётно, что ты можешь так возбудить женщину. Пусть все видят, какой ты молодец! А что, вправду так воплю? Почему-то я сама не слышу этого…мне кажется я такая тихонькая-тихонькая, такая кисочка, только мурлыкаю.

– То-то Барсик спрятался под диван от греха подальше – решил видать, что хозяйку душат, а потом и его черёд придёт. Ну, так что случилось? Чего ты меня под утро разбудила? Что с тобой?

– Сама не знаю. Лезет в голову всякая дребедень, не спится мне. Как думаешь, Ольга выполнит то, что ты ей сказал?

– Выполнит. Чувствую. Такой ненависти как у неё, я давно не ощущал. И баба она так-то неглупая.

– Неглупая? Интересно, просекла она, кто есть кто?

– Сдаётся что – да. Голос твой узнала. Ты нафига влезла со своими нравоучениями? Насчёт того, что она сама виновата?

– Не выдержала. Ведь и в самом деле виновата. Если бы не она – и дочь была бы жива, и ей бы горя не досталось. Твари всё-таки какие эти парни… А ты хорошо придумал. И твари убиты, и у нас руки чисты. Ну…почти чисты. Ты ведь нарочно её надрючивал, я поняла. Настраивал на убийство, как торпеду.

– А что, разве я не правду сказал? Подержат и выпустят ублюдков. Вы же не будете вечно держать их в клинике. Полгода реабилитации – и пошёл домой. Так?

– Так…только откуда ты это знаешь? Ой, неспроста знаешь. Ей в тебе что-то такое, что позволяет думать, что ты, во-первых, имеешь высшее образование. Во-вторых, имел какое-то отношение к правоохранительным органам.

– С чего решила?

– Насчёт образования? У тебя правильная речь, без простонародных словечек. Если и проскакивают какие, то только ради того, чтобы похохмить. А когда забываешься, ощущение такое, как будто говоришь с преподавателем литературы. Насчёт органов – ты совершенно автоматически стирал отпечатки пальцев в доме Ольги. Кроме того – со знанием дела рассказывал, что будет с преступниками. И это всё точно – то, что ты рассказал. У нас кого только не держали – зарубил мать топором, побыл в больничке – и на свободу. Великолепно! Вроде как вылечился. Я спорила уже с главврачом по этому поводу – отпускаем в мир убийцу – какое право мы имеем это делать? Он мне – а какое право мы имеем его тут держать? У нас нет пожизненных психушек с тюремным содержанием, как за границей, к примеру. В той же Америке. У нас или признают вменяемым и расстреливают – пусть даже он пускает слюни и скачет на четвереньках, или признают невменяемым, и тогда ему всё сходит с рук. Давно подумывала уйти из клиники, заняться врачебной практикой. Не могу видеть того, что там происходит. Знаешь, скольким людям поставили диагноз 'шизофрения', просто потому, что был звонок сверху?

– А зачем? Зачем такой диагноз?

– Чтобы не болтали лишнего. Политические. Не хочу участвовать в этом. Устроюсь куда-нибудь в поликлинику психиатром, буду брать шоколадки у благодарных посетителей, выписывать справки и уходить домой вовремя. Здесь до поликлиники идти пятнадцать минут. А я езжу чёрт те куда…зачем это мне надо?

– А научная работа, а зарплата – ведь урежут небось?

– Научная работа? Да какой из меня учёный…по инерции уже занимаюсь. Для зарплаты. За степень надбавку получить. А много ли мне одной надо денег? На трусы и кусок хлеба хватит. А наряжаться – к чему? Старовата уже для новой семьи. Вот если бы ты остался…

– Маш…я чувствую, что мне придётся уйти. Зачем ты рвёшь сердце себе и мне? Ты мне не безразлична, наверное даже я в тебя влюблён. Мне хорошо с тобой, и не только в постели. С тобой интересно поговорить, ты умная, образованная. Ты очень красива – в клинике я это не замечал, ты там всегда не накрашенная ходила, а чуть подкрашиваешься – ты просто отпадная красавица!

– Какая красавица? Как ты сказал?

– Отпадная. Так – похоже, психиатр в тебе неистребим. Может как-то можно его заглушить, а? Ну-ка, ну-ка… – я сдвинул с груди женщины одеяло и стал целовать соски, тут же собравшиеся в тугие розово-коричеевые ягодки. Она поёжилась и покрылась мурашками, тяжело и прерывисто задышала, с упрёком сказав:

– Ну что ты со мной делаешь?! Я и так уже просто булькаю внутри…после наших игрищ. И ты опять?!

– А нечего было будить. Зачем меня разговорами разогрела? Нет уж, теперь поздно…держись!

И она держалась. Полчаса. А после заснула, разбросав руки и ноги – левую ногу перекинула через меня, правая рука висит до пола, влажные красные губы полуоткрыты и время от времени пошлёпывают, как будто пытаются поцеловать что-то, витающее в воздухе. Вырубилась напрочь, утомлённая сексом и переживаниями. Наконец-то!

Я осторожно снял с себя её голую ногу и положил поближе к другой, накрыл одеялом, поправив руку и убрал со лба всклокоченные, намокшие от пота волосы. Полюбовался картиной спящей любовницы – нет ничего красивее спящих детишек и любимых женщин. Они чем-то сродни друг другу – во сне такие беззащитные, такие милые, хочется укрыть их от всех опасностей в мире, от зла и печали. Увы, не всегда это удаётся…