Евгений Щепетнов - Магия, детектив, принцесса. Возвращение грифона

– Итак, вначале пойдут вот эти двое мужчин (Их-то зачем? Проверить – не мутанты ли они? ). Потом, по одному, девушки и вот этот молодой человек.

– Товарищ полковник – с женщинами? Это что такое? Мы же их покалечим!

– А вы бейте так, чтобы не покалечить. Ну так если только, слегка. Вылечим. У нас врачи есть хорошие – полковник усмехнулся и незаметно мне подмигнул. Я не ответил – у меня всё время билась мысль – Маша-то беременна! Ты чего, скотина, тут устраиваешь?! Вот тварь!

– Всё, разговорчики! Приказ: первая пара пошла! Сергей и Пётр вперёд. И вы – ты, и ты – вперёд. Начали!

Серёга продержался довольно долго, даже подбил глаз своему сопернику, но был вырублен минуты через три – какой бы ты не был опер – продержаться против 'волкодава' – это нереально. Главное оружие опера – голова. И он не бьёт ей. Почти. Он думает, ищет, он сыщик. А для силовых операций и существуют 'волкодавы'. Так что – никаких шансов.

На Петра ушло пять минут и пять человек. Он уложил троих, пока не выдохся. Вот где был цирк! Какое-то мелькание, кутерьма, из которой время от времени вываливались вырубленные 'волкодавы'. Остальные уважительно смотрели на Петра, и тихо переговаривались, кивая головами – одобрям-с, типа.

Помяли Петра крепко – придётся его лечить. Глаз заплыл так, что и не видно, и похоже – сломали пару-тройку рёбер – я слышал треск, когда он пропустил удар в бок от двухметрового амбала. Впрочем – он всё-таки уложил этого здоровяка, но потом лёг и сам. Слава богу хоть живой.

Полковник скучающе смотрел на это развлечение, и на его лице было написано: 'Жаль, жаль…ничего интересного'

Оживился он тогда, когда вперёд вышла Маша. Она аккуратно сложила пиджачок возле стены, выбрав чистое место, и встала впереди всех.

Я закусил губу, а потом, решившись, тихо шепнул полковнику:

– Она беременна. Если из-за вас она потеряет моего ребёнка – клянусь, я вас убью!

– Не потеряет – невозмутимо ответил Серов, и добавил – не разбрасывайся угрозами. Ты по ниточке ходишь, не забудь. Прострелить тебе башку дело секунды, не забывай. Ты не всемогущ.

Потом громко объявил:

– Женщинам в живот не бить! Остальное – что угодно. Начали! Первый – пошёл!

Маша стояла – красивая, беззащитная, маленькая, по сравнению с этими громоздкими мужланами, и у меня просто остановилось сердце. Я дёрнулся вперёд, и лишь рука полковника, схватившая меня за рукав, остановила, не дала вмешаться:

– Не сметь! Не мешать!

Маша слегка улыбнулась, и мужчина, который шёл к ней, вдруг упал на колени, блаженно улыбнулся и пополз к своей госпоже, как маленький щенок. Маша погладила его по голове, и приказала:

– Врежь этому плохому дядьке! – показав на полковника.

Спецназовец радостно вскочил, и отправил свой кулак-дыню в голову Серову. Тот легко ушёл от удара и неуловимым движением (мне даже показалось, что он и не коснулся этого парня!) – отправил его в кувырок, в сторону остальных охранников, ошеломлённых происходящим. Те схватили парня, стали удерживать его, а он рвался, пускал пену, ревел, как зверь, пытаясь достать до Серова, пока Маша не приказала:

– Хватит. Отдыхай. Поспи! – и парень опустился на пол, блаженно закрыв глаза.

– Впечатляет – бесцветно сказал Маше полковник – только больше так не делай. Иначе будет плохо. Значит вот такое твоё оружие… Интересно. С тобой достаточно. А ты могла бы заставить его перерезать себе горло?

– Наверное…не пробовала – смущённо улыбнулась Маша.

– А жаль – невозмутимо бросил полковник – теперь ты. Он указал пальцем на Василису, и та скинула с себя туфли, с удовольствием разминая пальцы ног. Как это женщины ходят в этих сооружениях? Это же ужас какой-то! Я бы давно упал с этаких ходуль или сломал себе ногу.

Я опять напрягся – хотя и знал, что такое оборотни, но всё-таки – Василиса не так давно начала мутировать, могла и не преобразоваться как следует. Так что основания для опасений были.

Зачем? Зачем он это делал? Я долго думал после над случившимся, и пришёл к выводу: испытание силы было лишь поводом. Нас ломали. Они пробовали – насколько нас хватит, насколько мы управляемы и безопасны. Государство не может допустить в своём теле настолько неконтролируемых и опасных существ. Мутантов. Да, омоложение выгодно, да, мутанты для армии – это хорошо. Но насколько они могут подчиняться? Будут ли они безопасны, притом, что у них нет сдерживающих факторов в виде идеологической составляющей. Ну, наплевать нам было на всю эту идеологию и на всё то, что годами, десятилетиями вбивали в головы людей в этой стране! А это опасно. А если мы захотим изменить существующую власть? Физически устранив руководство страны?

Тут и начинает пониматься эта фраза полковника о том, что мы ходим по ниточке. Он честно предупредил меня о существующем порядке вещей. То, что говорят мне в лицо – о сотрудничестве – это ничего не значит. Спецслужбы – они могут сказать что хотят, сделать что хотят, прикрываясь лозунгом о государственной необходимости. Читай – по желанию высших руководителей, управляющих этой службой. Верить им нельзя ни в коем случае. Шла 'разведка боем'. Убедившись, что добиться чего-нибудь обычными средствами невозможно, они пошли другим путём.

Полковник? Зачем он приоткрылся? Не знаю. Может ему стало нас жалко, а может, скорее всего, он привнёс фактор неопределённости, чтобы посмотреть – что будет. Или – не хотел потерять ценные кадры из-за нашей неуправляемости. Одно было ясно – мы должны были постоянно показывать, что смирились с нашей участью подопытных кроликов и лекарей, и не помышляем ни о каких самостоятельных действиях. Иначе…что должно было быть иначе – я не хотел думать. Много крови, много смертей и непредсказуемый результат. Верно сказал полковник – я не всесилен. А бросить своих женщин и своих подчинённых я бы не смог – умер бы рядом с ними. 'Русские своих на войне не бросают' – сказал один персонаж старого фильма.

Василиса слегка улыбалась, глядя на идущего к ней здоровенного парня, бицепсы которого рвали футболку. Я знал, что сейчас будет и не завидовал парню. Если Василиса закончила трансформацию – она сейчас его порвёт. Если не закончила, и ей достанется на орехи – порву его я. За то, что навредил моей женщине. И будь что будет! А порву ли? Почему я так уверен? Он же настоящий боец, подготовленный, а я кто? Вася Кольцов? Парень с окраины? Почему-то был уверен, что я сильнее – в глубине души знал, что так и будет. Давно уже не задумываюсь – откуда чего всплывает в моей голове, где память грифона, а где моя. Может неправильно? Надо попробовать разделить две сущности? Но это было бы всё равно, как разделить человека на две половинки. Будут эти половинки жить? Нет, конечно. Так и моя личность теперь неотделима от личности грифона. Я – грифон!