Евгений Щепетнов - Магия, детектив, принцесса. Возвращение грифона

– Ну, чего застыл! Атакуй! – сердито прикрикнул полковник, глядя на на застывшего в нерешительности бойца. Тот нанёс быстрый удар, целясь в плечо Василисы, и несомненно удивился, встретив лишь воздух.

Если вспомнить волка, который ловит в воздухе муху, легко и непринуждённо, становится понятно, почему спецназовец никак не мог попасть в девушку, вроде мы не прилагающую никаких усилий для уклонения от ударов. А оборотень обычно был гораздо быстрее и сильнее волка. Помню, как нас однажды вызвали к дебоширу, погонявшему свою семью – оборотню. Так вот – совершенно официальное требование в таких случаях не подходить к хулигану-оборотню. Взять его всё равно невозможно. Средство только два – или валить его сонным заклинанием, химикатами, или же убивать. Расстреливать издалека. Тогда мы проникли через балкон, и Семёныч завалил его сонным заклятием. Иначе бы…и то он успел поставить фингал Коле, будучи при этом пьяным вдребезину.

Это представление с Василисой продолжалось минуты две, и напоминало 'ката', танец-бой в восточных единоборствах. Спецназовцы уже начали посмеиваться, глядя на этот 'танец', боец, пытавшийся достать Василису покраснел от злости, и покрылся испариной от беспрерывных попыток достать 'мишень' – когда партнёрша сама прекратила этот фарс.

Удар рукой в скулу (ладонью!)был таким незаметным и таким оглушительным, что все замерли с открытыми ртами. Голова бойца мотнулась, глаза закатились и он с грохотом рухнул на пол, пустив тонкую струйку слюны их уголка рта.

Полковник озабоченно проверил пульс упавшего, и коротко кивнул головой:

– Нормально. Жить будет. Достаточно. Теперь – Иван. Ограничений никаких. Правил никаких. Вы должны уронить его. А ты должен уронить их. По возможности – не убивая. Но если кто-то кого-то убьёт – никаких репрессий по этому поводу не будет. Это ясно? Если ясно – начали. Все, разом!

На меня двинулись оставшиеся на ногах здоровые парни – их было пять человек, среди них и те, кого потрепал Пётр. Они уже полностью оклемались и встали на ноги, горя желанием отомстить за своё поражение.

Меня начала захлёстывать тёмная волна. Боевой грифон, сидевший глубоко внутри, требовал выхода, требовал, чтобы я позволил ему убить всех этих людей, опрометчиво решивших посостязаться с ним в силе и ловкости. Я находился на грани потери своей воли, и лишь громадным напряжением воли удерживал себя от того, чтобы не превратиться в четырёхногую боевую машину, более всего приспособленную для боя. Раньше со мной такого не было. Обычно– накрыло – очнулся – вокруг трупы. Аминь! Что там происходило, как я их рвал – да кто знает? Кроме покойников. Но сейчас…сейчас я решил держать себя под контролем. Не показывать своё истинное лицо. Или, скорее – клюв. Для них я мутант с паранормальными способностями, чудовищно ловкий и сильный, обладающий магическими способностями. Вот таким я и останусь в их памяти. По крайней мере – на ближайшие месяцы. Или годы. Вот только надо побить этих пятерых, и…

Кулак, прилетавший в лицо, я встретил открытой ладонью – не знаю, почему. Наверное – так было надо. Вероятно, этому человеку показалось, что он ударил в бетонную стену. Хруст, вскрик, сломанное запястье. Один готов.

Второго , одним молниеносным движением, ухватил за предплечье и шваркнул, как щенка о стену, находившуюся в пяти метрах от меня. Он пролетел по воздуху это расстояние и ударился о стену со звуком, будто кто-то взял автомобильную покрышку и со всего маха врезал ей о пол. И этот готов.

Трое оставшихся почему-то медлили, и летели на меня со всех сторон вытаращив глаза, как ненормальные. Их рты застыли в яростном крике, но движения были очень, очень медленными. Понадобилось всего лишь чуть-чуть отшатнуться в сторону, схватить двух за шеи и воткнуть лоб-в-лоб. Надеюсь, что их черепа выдержали.

Не успели они упасть на пол, как я перегнулся через их падающие тела, и резко ударил кулаком в сердце последнего, оставшегося на ногах, с неудовольствием заметив, что грудная клетка этого человека прогнулась, и неприятно хрустнула. Всё закончилось.

Странно. Очень странно. Мои спутники, полковник – всё застыло, как будто я смотрел остановившийся ролик в интернете – застывшие фигуры, застывшие лица, с выражениями удивления, страха и торжества – в зависимости от того, на чём лице это было написано.

Интересно – пришло мне в голову – я что, умею управлять временем? То есть – я могу остановить время? Или ускорять процессы в своём теле настолько, что весь окружающий мир кажется мне стоящим на месте? Ну-ка!

Я представил, что весь мир застыл – вообще застыл – и действительно, всё окружающее превратилось в застывшую декорацию. Статуи падающих людей, удивлённо смотрящий на происходящее полковник, Василиса, с радостным восторгом взирающая на бойню, Маша, довольно улыбающаяся, Сергей, иронично ухмылявшийся, как будто знал, чем это кончится. Пётр, с лёгким страхом и удивлением наблюдающий за происходящим.

Все стояли – муляжи людей, декорации к огромной пьесе, под названием жизнь.

Я сделал быстрый шаг вперёд – шагать было почему-то трудно, мышцы ног протестовали, кости как будто скрипели на каждом шагу, но так-то было вполне комфортно передвигаться – если не особенно стараться ускорить движения.

Подошёл к полковнику, и не удержавшись, выдал ему великолепный щелбан в лоб. Ощущение – будто я врезал в стальную балку. Палец заболел. Интересно – что потом будет со лбом гэбэшника. Чертыхнулся про себя – забыл, ведь меня точно снимают! А потом посмотрят в замедленной съёмке…тьфу, чёрт! Не надо было этих экспериментов! И уж тем более щелбана…как пацан. Да ладно – поезд ушёл. Теперь они знают, что я могу ускоряться в десятки, а может в сотни раз. Ну и чёрт с ними. Больше ценить будут. Посмотрел на парней, падающих на пол – они так и висели в воздухе, как подвешенные на нитках. Прикинул – по моим ощущениям я находился в состоянии ускорения уже минут пять. Сколько ещё смогу тут удержаться?

Ответ получил тут же, секунд через тридцать: началось с того, что заболели мышцы ног и рук. Просто их заломило, до судорог. Затем навалилась усталость, такая, будто я весь день таскал железо в тренажёрном зале, а потом всю ночь кувыркался с подружкой. Слабость, испарина, даже небольшая трясучка. Заболела голова, а перед глазами заплясали золотистые искорки, и тут же мысль: 'Болван! Больше минуты в 'Ускорении Фаральфа' никто не может находиться! Ты сдохнешь, если не отпустишь время!'

И я отпустил. Пошатнулся, но удержался на ногах, облегчённо услышав удар тел бойцов о пол, радостные крики моих спутников, чертыхание полковника, прижавшего ко лбу правую руку и с недоверием смотревшего на меня. (Потом у него сиял великолепный синячина, но он так никогда ни слова не сказал мне по поводу этого инцидента)