Александр Золотько - 1941. Время кровавых псов

— Нет, я уже ухожу.

— Пожелайте мне спокойной ночи.

— Я понимаю, что вам сейчас непросто… — сказал комиссар.

— Вы бы с этого начали. Неделю назад, например. Вам было бы куда легче со мной вести диалог, а мне вам поверить. Вы обрисовали мне ситуацию, я вам ни хрена не поверил. Вы попытались меня завербовать, я, кажется, согласился, но ни вы, ни я не можем гарантировать того, что я сделаю в самый ответственный момент. Мы с вами даже не знаем, наступит ли этот момент… Меня могли просто использовать как подопытную мышь. Выживу — не выживу, вы меня пристрелите, к сердцу прижмете, к черту пошлете… Не так?

— Может быть, и так. Но я не могу вам предложить большего, чем уже предложил. Жизнь. Работу. И могу вам обещать, хоть вам наплевать на мои обещания, как я понимаю… И тем не менее могу вам обещать, что если мы с вами найдем Орлова или человека, пришедшего от него или от того, кто занимается переброской людей во времени, одним из условий моего с ним сотрудничества будет отправка вас в ваше время. А если это будет невозможно по каким-то причинам, то я снабжу вас легендой, деньгами, документами и отправлю в любое выбранное вами место. В ту же Сибирь, если хотите. Можем даже попытаться организовать вам заграницу.

— Я вам — попаданцев, а…

— А я вам — жизнь и будущее.

Севка закрыл глаза и откинулся на подушку.

— Я хочу услышать ответ, — сказал комиссар.

— А какая вам разница? — не открывая глаз, спросил Севка. — Ну, соглашусь я вслух, и что? Кто-то сможет меня заставить выполнить это обещание? А кто-то сможет заставить вас отправить меня в Рио-де-Жанейро?

— Никто не сможет. Но выбора ни у меня, ни у вас нет, согласитесь. В этом смысле мы с вами на равных. Абсолютно паритетные отношения. Вы можете меня обмануть, я могу вас обмануть…

— Какова вероятность встретить на улице динозавра? — спросил Севка.

— Не понял?

— Старая шутка. Вопрос: какова вероятность встретить на улице динозавра? Ответ — пятьдесят процентов — либо встретишь, либо нет. Какова вероятность, что вы выполните свое обещание?

— Такая же, как та, что вы выполните свое. Пятьдесят процентов.

— Хорошо, — сказал Севка. — Давайте попробуем. Мне что-то нужно подписать? Кровью?

— Нет. Не нужно. С завтрашнего дня вы начнете подготовку…

— К чему?

— Ко всему. Стрельба, рукопашный бой, минно-взрывное дело, оперативная подготовка — всего понемногу.

— И послезавтра — в тыл к врагу.

— Нет, вы будете заниматься по индивидуальной программе и как можно чаще появляться в Москве. И будете сопровождать меня по делам. Не на фронт, а в места безопасные и людные.

— Понял. Хорошо. Не забудьте выключить свет.

Севка собрался повернуться на бок, но выключатель так и не щелкнул.

— Что еще? — спросил Севка.

— Вы действительно хотите в Рио-де-Жанейро? — спросил комиссар.

— Да, управдомом.

— Неплохая, кстати, книга. Грустная только. Я Илье и Жене так и сказал, а они ответили, что так и планировалось. Значит, в Рио?

— Да, на Копакабану. А сейчас дайте мне уснуть.

— Извините, спокойной ночи. — Комиссар выключил свет.

— Послушайте! — окликнул его вдогонку Севка.

— Да?

— Я действительно похож на вашего сына?

— Да, но это не имеет уже никакого значения.

— Я знаю. И еще я хотел у вас уточнить… Скажите, Евгений Афанасьевич, вы вот так красиво рассказали мне сказку о пуле, одобрительно выслушали… Но ведь смысл этой сказки совсем в другом. Так?

— В чем же?

— А в том, что каждый из нас может оказаться этой пулей. Каждый из нас. И я, и вы, и Орлов, и генерал ваш заслуженный — всего лишь обойма. Каждый из нас о чем-то думает, мечтает, строит глубокомысленные теории, а на самом деле… На самом деле нас просто выстрелят в нужном направлении и в нужное время. Время — ключевое слово в данном случае. И может выйти так, что мы даже и не узнаем, зачем нас выстрелили. И лоб, который мы разнесем вдребезги, был нашей целью или досадным препятствием. Почему вы молчите?

— Слушаю. Соглашаюсь. Что еще?

— И каково вам осознавать себя пулей, комиссар?

— Я уже привык.

И комиссар вышел.

— И я привыкну? — вслух спросил себя Севка, не нашел ответа и провалился в сон, как в пропасть.

2 августа 1941 года, 04 часа 20 минут.

Западный фронт

Лейтенант Мордасов до самого последнего мгновения не верил, что у них получится. Три установки, грузовик со снарядами, два танка не могли, просто не могли не привлечь к себе внимания, должны были напороться на патруль, переполошить часовых и поднять на дыбы весь немецкий тыл. Должны были, но тем не менее прошли к назначенному месту незаметно.

Танкист, тезка Лешка Селин, подошел к Мордасову, угостил папиросой и сообщил, что ему приказано двигаться к мосту. А это по прямой два с половиной километра. По дороге — около четырех.

— Я через десять минут начну, — сказал Мордасов, затягиваясь «беломориной».

Бойцы быстро разгружали снаряды, укладывали их на землю так, чтобы можно было после залпа сразу зарядить, не теряя времени.

— Тебе сколько понадобится на все про все? — спросил Селин.

— Десять секунд на залп, — ответил Мордасов. — Потом минут пять — перезарядка. Потом — еще десять секунд. И снова перезарядка. А потом…

— И сколько раз ты будешь перезаряжаться?

— У меня снарядов на четыре залпа. Сколько мне позволят немцы — не знаю. Погодка нелетная — это хорошо, но что там у них есть поблизости? Мне, если честно, хватит одного снаряда. Вон, видишь, я свое имущество разложил? Вот если в него угадают, то следующий залп будет снарядами вперемешку с личным составом. А так… через двадцать минут меня тут быть не должно…

— Значит, — подвел итог танкист, — если ты пальнешь четырежды, то можно смело ехать прямо на мост?

— Или если пауза получится дольше чем десять минут — тоже можешь ехать. — Мордасов докурил папиросу, отбросил окурок. — Бывай, танкист!

— Бывай, артиллерист! — Селин хлопнул Мордасова по плечу и побежал к танкам.

Запрыгнул на броню, оглянулся на Мордасова и, помахав рукой, залез в люк. Танки рванули с места, ворочая башенками, словно разминая их перед боем.

— Товарищ лейтенант, готово! — Сержант Петров мотнул головой в сторону машин. — Угол возвышения и направление согласно вашего приказа…

— Я гляну, — сказал Мордасов и подошел к установкам.

Он шел не торопясь, словно тянул время, старался хоть нанемного продлить тишину… Или свою жизнь? Его инструктировали перед самым выездом на фронт, что после залпа нужно сразу уходить, немедленно менять дислокацию. И ни в коем случае не позволить врагу захватить установки. И все это идет на фиг. Капитан Сличенко отдал приказ, который обрекает Мордасова и его людей на верную смерть… «А ведь он мне соврал, — подумал Мордасов и невесело улыбнулся. — Он говорил, что я должен пошуметь, продемонстрировать немцам, что батарея погибла, а теперь оказалось, что танкистам приказано зачем-то идти на мост. Что могут сделать два крупнокалиберных танковых пулемета там, где не справились три реактивных установки? Что могут два пулемета добавить к сорока восьми крупнокалиберным ракетным снарядам одного залпа?