Александр Золотько - 1941. Время кровавых псов

Нет, что-то капитан задумал. Мудрит».

Мордасов оглянулся назад, на лес, словно мог увидеть сквозь деревья на таком расстоянии командира батареи.

Начал накрапывать дождь, капли стучали по фуражке, по кабинам грузовиков, по направляющим и по снарядам на них. Мордасов тщательно проверил прицелы. Все точно. Да и как тут можно особо напороть, с такой дистанции.

Командиры двух машин сидели в кабинах.

Мордасов заглянул к ним, улыбнулся скупо, словно извиняясь, повторил для каждого, что огонь открывать сразу за ним, прошел к своей машине, встал на подножку. Посмотрел в бинокль в сторону моста.

К нему с запада, выбрасывая клубы дыма, приближался эшелон. Оставалось паровозу ехать метров двести. Мелькнула мысль позволить составу въехать на мост. Подождать, пока эшелон доедет до середины…

«Тогда точно проскочит», — подумал Мордасов и торопливо занял место в кабине. Захлопнул дверцу. Броневые щиты на лобовом стекле уже были опущены.

Мордасов положил руку на ручку пульта управления огнем, затаил дыхание.

Значит, залп.

Мордасов крутанул ручку на пульте.

Лейтенант Селин люка в танке не закрыл. Когда установки взревели, Селин выглянул из люка и присвистнул. Из облака черного дыма и пыли один за другим с воем вылетали огненные сгустки.

Селин попытался сосчитать, но сбился — одновременно работали три установки, и казалось, что снаряды будут лететь все время, что эти секретные установки могут стрелять бесконечно, а слова Мордасова о десяти секундах залпа — только треп для сохранения военной тайны.

Холм и деревья заслоняли от Селина мост, но грохот и клубы дыма в том направлении четко указывали — снаряды легли как нужно. И еще подумал Селин, что капитан Сличенко, наверное, перестраховывается, посылая танки на мост со взрывчаткой. После такого залпа ничего не могло уцелеть.

Танки сейчас выйдут к мосту, а там — только обломки. Оплавленные обломки.

Установки замолчали.

Перезаряжаются, понял Селин. Пять минут. Успеет? Немцы явно не ждали. Немцы вряд ли смогли с ходу засечь батарею… Селин оглянулся — клубы дыма и пыли вспухали горой на месте залпа. Тут и слепой не ошибется. Не позавидуешь ребятам, если у немцев здесь есть хотя бы минометная батарея.

— Прибавь, Сережа, — скомандовал Селин водителю.

Если второго залпа не будет, то лучше успеть подъехать к мосту до того, как немцы окончательно придут в себя.

Танк взлетел на холм — мост и пространство перед ним горели. Что-то рвалось, выбрасывая к низкому серому небу ошметки, обломки, огненные клочья и клубы дыма.

— Мать твою, — прошептал Селин, который еще ни разу не видел, что может реактивная установка.

Это производило впечатление.

Возле домишек, метрах в двухстах от моста, суетились люди. Не люди, поправил себя Селин, немцы. Бегут, сволочи, как клопы, на гнездо которых плеснули кипятком. Бегут, что же тянет Мордасов? Еще залп, скорее, пока они не расползлись по щелям. Если бы чуть левее, по станции… Там дымило несколько паровозов, пути были забиты вагонами. Сюда бы врезать…

И тут ударил второй залп.

Снаряды падали один за другим, взметая огненно-черные фонтаны, вспышка каждого следующего разрыва сливалась с предыдущей, образуя море огня. Несколько снарядов упало в реку, несколько взорвались на пустыре за станцией.

Мажет пушкарь, мажет. Селин ударил кулаком по броне. Чуть левее, ну…

Снаряды перестали падать, рвались горящие вагоны, взорвался, наконец, перевернувшийся бензовоз, выплеснув пламя на дома.

Селин посмотрел на часы. Еще пять минут. Мордасов обещал четыре залпа. Было два. Пять минут на перезарядку.

«Давай, тезка, давай», — прошептал Селин, глядя на циферблат.

Свист. Знакомый до боли свист летящих минометных мин. Селин оглянулся, пытаясь разобрать, откуда немцы стреляют. Быстро опомнились, сволочи. Умеют воевать.

Стреляло не меньше десятка восьмидесятимиллиметровых минометов. Часто стреляли, как из пулемета. Два с половиной километра по прямой до установок. Хватит одного снаряда, сказал Мордасов, а тут…

Залп ударил через три минуты.

Молодцы, одобрил Селин. Так и нужно. В темпе. В темпе…

Минометы замолчали.

Обслуга разбежалась или их накрыло?

Снаряды с батареи рвались теперь возле станции, несколько попало по составам, полыхнуло, разгораясь, зарево над цистернами.

Давай! Давай!

Селин выпрямился на крыше башни и кричал, размахивая шлемом, словно надеясь, что в грохоте залпа и на таком расстоянии Мордасов его услышит.

Да и было наплевать на это, просто хотелось орать во все горло от восторга! Как на стадионе во время футбольного матча, когда наши, наконец, нащупали в обороне противника слабое место и вбивают в их ворота мяч за мячом.

— Давай! — кричал Селин. — Давай!

Батарея замолчала.

Перезаряжайтесь, ребята! Только быстро, пока немцы не…

Из-за деревни ударила артиллерийская батарея. Тяжелая.

Один или два снаряда взорвались, не долетев до облака пыли и дыма, скрывавшего реактивные установки. Пауза — всего секунд на десять.

Снаряд ударил в черное облако. И еще один. Они, наверное, взрывались, но Селин не слышал взрывов из-за грохота возле моста. Потом рвануло по-настоящему. Так, что огненный столб вырвался из клокочущей пыли и ударил в низкие тучи. И снова рвануло.

Снаряды падали на позицию батареи один за другим, немцы пристрелялись и теперь торопились уничтожить страшного врага.

Селин посмотрел на часы — прошло уже шесть с половиной минут. Мордасов говорил — десять. Если дольше десяти, то можно уже и не ждать…

Кажется, все…

Селин нахлобучил шлем, скользнул в башню и захлопнул за собой люк. Теперь его очередь. Артиллеристы сделали все, что смогли.

Танк Селина рванул с места и помчался с холма к мосту, набирая скорость. Второй танк двинулся за ним.

Выжившие под обстрелом немцы на танки внимания не обратили, и Селин не стал в них стрелять. Только когда дорогу преградила какая-то легковушка, механик-водитель селинского танка чуть притормозил, принял вправо и отбросил машину в сторону.

Немец-водитель закричал, выскакивая из машины, второй танк ударил коротко из пулемета, и немца разорвало в клочья.

Возле моста была зенитная батарея — четыре восьмидесятивосьмимиллиметровых пушки. Три из них были опрокинуты близкими разрывами реактивных снарядов, четвертая все еще смотрела в низкое небо.

— Дави, — приказал Селин механику.

Танк ударил пушку, та накренилась. Платформа орудия сорвалась с опор и теперь катилась вместе с танком.

Наконец колесо попало в яму, пушка рухнула, вздымая облако пыли.

К мосту.

Теперь — к мосту.

«Т-40» влетел на горящий настил, проехал до середины пролета и стал.