В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III

Екатерина Павловна глазам своим не поверила, когда перед самым началом бала в распахнутые двустворчатые двери белого с позолотой зала вошел… сам император. Александр хотел сделать сюрприз сестре, и это ему удалось.

Первым порывом великой княгини было броситься брату на шею, но она была уже не той импульсивной девушкой, что год тому назад. Величаво подплыв к императору, Екатерина Павловна склонилась перед ним в предписанном этикетом реверансе, и только потом, подняв сияющие глаза, одними губами произнесла:

— Саша, я счастлива.

Эта прекрасная пара и открыла бал — полонезом. Александр прекрасно танцевал, но не слишком любил это делать. Екатерина же просто растворилась в величественной музыке и торжественности момента. Позже она призналась Марии, своей верной наперснице, что ей казалось: она императрица российская, а не герцогиня Ольденбургская.

Когда торжественные танцы закончились, хозяин дома подвел к императору и герцогу с супругой статного мужчину средних лет с мудрыми глазами и ранней сединой на висках.

— Разрешите, ваше императорское величество и ваши светлости представить вам моего родственника — Николая Михайловича Карамзина, восходящее светило словесности российской.

Император приветливо наклонил голову, а Екатерина Павловна протянула Карамзину руку для поцелуя и произнесла своим чарующим голосом:

— Счастлива видеть автора «Бедной Лизы». Каким еще произведением вы нас порадуете?

— Боюсь разочаровать вас, ваша светлость, но от романтической прозы давно отошел, а ныне пишу труд сугубо исторический.

— О чем же? — любезно осведомился император.

— Книга называется «История государства Российского», ваше императорское величество.

Александр ограничился неопределенной улыбкой и тут же отвернулся к другому жаждущему общения с монархом. Но принц Георг и особенно его супруга проявили неподдельный интерес к новой книге.

— Это именно то, что нужно России! — с энтузиазмом воскликнула Екатерина Павловна. — Помните, друг мой, мы обсуждали это совсем недавно?

— Конечно, — отозвался принц. — Господин Карамзин, мы были бы рады видеть вас в нашей тверской резиденции. Моя супруга большая поклонница истории.

— Я хотела бы, чтобы вы сидели за ужином рядом со мной, — безапелляционно заявила Екатерина Павловна и жестом подозвала к себе хозяина дома.

Граф Растопчин был несколько озадачен таким экстравагантным жела ние, которое, к тому же, серьезно нарушало строго продуманный план размещения гостей за столом. Но… Император отнесся к желанию своей сестры с явным благоволением, а монаршья воля — закон для верноподданного.

— Ты, Николай, баловень фортуны, — улучив момент, шепнул он родственнику. — И супруга твоя сегодня очень кстати прибыть не смогла. Я не успел спросить: не занемогла ли Катерина Андреевна?

— Спасибо, Катерина Андреевна вполне здорова. Младший, Андрюша, что-то простыл. Да ты же ее знаешь: не любительница она развлекаться, за любой предлог ухватится, лишь бы дома посидеть.

— Ну, и хорошо, ну, и ладно. Хотя при ее-то красоте… А ты не тушуйся: понравишься великой княгине — карьер твой при дворе в момент откроется.

— Не льщусь я этим… — начал было Карамзин, но его собеседник уже ускользнул к другим гостям.

За роскошным ужином все заметили, что великая княгиня ела мало, а говорила со своим соседом много. О чем? Догадки строили самые разные, в том числе, и не слишком приличного содержания, но эти, последние, моментально как бы растворялись в воздухе. Всем была известна нежная привязанность великой княгини к своему супругу и ее безупречная верность ему, и все знали, что ее собеседник женат на одной из самых красивых женщин своего времени, и что их брак тоже безупречен. Тогда — о чем?

Впрочем, даже самые заядлые сплетники вскоре были куда больше увлечены богатым столом, за которым сидели. К счастью, можно не напрягаться, отыскивая по старинным книгам меню пышного пиршества. Это после приема у графа Растопчина уже сделал единственный в истории России чисто «кулинарный» поэт Василий Филимонов. Вряд ли по собственным впечатлениям, но…

Впрочем, судите сами:

Тут кюммель гданьский разнесли,

За ним, с тверскими калачами,

Икру зернистую, угрей,

Балык и семгу с колбасами.

Вот устрицы чужих морей,

Форшмак из килек и сельдей,

Подарок кухни нам немецкой,

Фондю швейцарский,

сюльта шведский,

Англо-британский welch-rabbit,

Анчоус в соусе голландском,

Салакушка в рагу испанском,

Минога с луком «по-аббатски»

И кольский лабардан отварной.*

Быка черкасского хребет,

Огромный, тучный, величавый;

-

* Кюммель — польская тминная водка, «сюльт» — шведский холодец, «welch-rabbit» — крольчатина по-уэльски и «лабардан» — норвежская треска. Ко всему этому добавить можно только одно: картофеля тогда в России почти не знали. Очень редко картофелем гарнировали лишь блюда английской кухни.

За таким сказочным столом, естественно, забывалось все остальное. К тому же, Москва отличалась не только хлебосольством, но и тем, что сами москвичи любили вкусно и разнообразно поесть, а многие богатые вельможи были истинными гурманами.

Вставая из-за стола, Екатерина Павловна повторила свое приглашение посетить их в любое время. И Карамзин, впервые приехав в Тверь в начале 1810 года, прогостил у Екатерины Павловны шесть дней. Все эти дни он обедал во дворце, читал княгине и ее супругу отрывки из еще не опубликованной «Истории».

«Они пленили меня своей милостью, — написал Карамзин потом брату. — Великая княгине умна и деликатна одновременно, а ее супруг уже прекрасно понимает по-русски, хотя в разговоре предпочитает более привычный для него по дворцовой жизни французский. Если же и сам император заинтересуется моим скромным трудом, то можно будет считать, что жизнь моя была не напрасной. Ее императорское высочество простерло свою любезность до того, что пригласила меня приехать снова, уже с супругой…»