В тени двуглавого орла, или жизнь и смерть Екатерины III

Екатерина прочла «соображения» Сперанского об учреждении особого воспитательного учреждения под названием «лицей». Молодые люди туда брались из разных состояний; их испытывали в нравах и первых познаниях. Они составляли одно общество, без всякого различия в столе и одежде, преподавание велось на русском языке; в их образе жизни и взаимном обращении наблюдалось совершенное равенство. Они никогда не являлись при дворе.

Тут Екатерина прервала чтение и иронически улыбнулась. Мария, находившаяся в этот момент в кабинете своей госпожи, вопросительно взглянула на нее.

-«Попович» прислал проект нового учебного заведения, — пояснила Екатерина, жестом подзывая наперсницу поближе. — Есть дельные мысли, но…

«Поповичем» великая княгиня, а вслед за нею и ее приближенные называли Сперанского, сына сельского священника и бывшего семинариста.

— Но ваше высочество, как может Сперанский рассуждать о воспитании особ царской фамилии?

— Рассуждать никому не возбраняется, — пожала плечами Екатерина. — Но я сомневаюсь, чтобы маменька согласилась на несколько лет расстаться с сыновьями. Она наверняка захочет, чтобы этот самый лицей был непосредственно при дворе. А Сперанский предлагает обучать в этом лицее представителей всех сословий.

— Несовместимо, — согласилась Мария.

— Вот и «попович» так полагает, — кивнула Екатерина и вернулась к прерванному чтению.

Сперанский считал, что возраст воспитанников должен быть таким же, как у великих князей. Изучив литературу, историю, географию, логику и красноречие, математику, физику и химию, право естественное и народное и науку нравов, постепенно переходя от одного к другому, они своими силами постигали все. Великие же князья, заразясь примером сверстников, делались со временем добродетельны, если и не даровиты. Телесные наказания исключались, как унижающие достоинство.

С разумом ясным и открытым, лишенные косных привычек их отцов, выходили из этой школы для служения государству и отечеству молодые люди, умные и прямые. Главные места в государстве заполнялись ими.

Таким образом, великие князья будут воспитываться в полном равенстве с детьми всех российских состояний, а по окончании поступят в университет. В осуществление проекта Сперанский предлагал назначить директором Малиновского, человека опытного, и рекомендовал в профессора молодого ученого геттингенца, лично ему известного, Куницына.

«Я пока еще не имею никакого собственного взгляда на это, — читала далее Екатерина собственно письмо императора, — но мысль отдать братьев в университет и так отдалить их от армии мне понравилась, хотя одновременно кажется абсурдною. Единственное, что я уже решил — это месторасположение будущего лицея. Флигель, который занимали вы с сестрами в Царском Селе, ныне пустует, осмотром его я остался доволен, хотя требуется ряд перестроек. Флигель на виду и одновременно как бы вне дворца, надзор за учениками легок… Но я прекрасно представляю себе первую реакцию императрицы матери.

Кстати, об ее императорском величестве. Като, маменька только что изволила прислать мне письмо, естественно, о себе она пишет в третьем лице, как было принято при старом прусском дворе для лиц подчиненных, хотя знает, что я не терплю этой манеры. Напоминает, что через неделю будет годовщина смерти отца. Как будто я могу забыть об этом! Като, это право невыносимо и грубо…»

Екатерина снова оторвалась от чтения и вздохнула: она прекрасно понимала настроение брата. День гибели императора Павла был теперь всегда днем торжества вдовствующей императрицы и совершенно невыносимым для Александра не только по воспоминаниям. Шла бесконечная служба в Петропавловской крепости. Мать на особом возвышении стояла рядом с могилою отца, а император и все остальные внизу. Это был род спектакля, для Александра кошмарный, как бы его публичное унижение. Бедный, бедный Саша, взваливший на себя крест воображаемой вины за смерть отца!

Приложенную записку графа Разумовского, министра просвещения, Екатерина пробежала за несколько минут: ничего интересного этот сын бывшего свинопаса, благодаря причудам фортуны ставший вельможей, предложить не мог. Кроме того, он находился под сильным влиянием графа де Местра, который полагал, что знания для России не нужны вообще. Для России, как страны воинственной, вообще науки не только бесполезны, но и вредны. Они лишают мужества.

Лучшие воспитатели — священники, разумеется не русские, полуграмотные. Новые воспитательные учреждения должны быть устроены по образцу иезуитских: у юношества не должно быть никаких сношений с внешним миром. Они должны жить как бы на острове. Главное предназначение лицея — подготовка юношей из среды знатнейших фамилий для занятий важнейших мест государственных.

— Удивительно, с каким презрением иностранцы относятся к стране, давшей им приют в тяжелые времена, — сказала Екатерина, обращаясь к Марии. — Взгляни на этот бред: будущих русских государственных деятелей должны воспитывать католические священники! И это мнение разделяет министр просвещения!

— Вы имеете в виду Разумовского? — осведомилась Мария. — Насколько мне известно, он интересуется российским просвещением ничуть не больше, чем богословием или фортификацией. Напыщенный старый индюк, который ненавидит даже собственных детей…

— Мари, Мари! — засмеялась Екатерина. — Вы, право, безжалостны. Разумовский — муж отменного разума, хотя, конечно, изрядный эгоист. Во всяком случае, я бы предпочла, чтобы брат был ближе с ним, нежели с этим ужасным Аракчеевым или несносным Сперанским…

— С Аракчеевым? Думаю, государь с ним не столько близок, сколько ценит его, как преданного пса и старого слугу отца…

— Вы правы. Тем не менее, именно с ним император обсуждал мундиры для еще несуществующего лицея. Хотя Саша обожает все эти штучки: фасон, цвет, галуны…

— А сам ходит в черном сюртуке, — тихо заметила Мария. — И не признает золота и прочей мишуры в отделке собственных покоев. Так что за форму они выбрали?

— Однобортный кафтан, темно-синий, с красным стоячим воротником и такими же обшлагами. На воротнике по две петлицы: у младших — шитые серебром, у старших — золотом. Если не ошибаюсь, это форма какого-то давно отмененного полка…

— Литовский татарский полк, душа моя, — раздался голос принца Ольденбургского, незаметно появившегося в покоях жены. — С моей точки зрения, довольно удачный выбор. Так что пишет государь о лицее? Простите, ангел мой, я слышал часть вашей беседы с мадемуазель Мари.

— О, Жорж, как ты кстати! — обрадовалась Екатерина. — Я как раз собиралась прочесть окончательное решение императора. Образование великих князей он намерен ограничить лицеем, который был бы сравнен в правах с университетами. Товарищи избираются из отроков дворянского происхождения. Числом не менее двадцати и не более пятидесяти. Каждому воспитаннику отводится отдельная комната, под особым номером.