Сергей Лапшин - Последний довод побежденных

Как свойственно молодости, лейтенант воспринял суждение на свой лад. Даже успел сделать некие выводы:

— Если так, герр майор, то получается, русские обречены?

— Вы знаете принцип муравейника, мой мальчик? Никому не интересно, сколько муравьев-рабочих будет потеряно во имя высшей цели. Никто не будет их считать. Есть цель и средства ее достижения. Очень точная аналогия. Так вот, если мы, люди, можем выбрать сотню путей достижения этой цели, то русские в силу своей ограниченности… замечу, ограниченности не столь природной, сколь вызванной коммунизмом, имеют не сотню, а два-три пути. И они очень затратные, трудоемкие, архаичные. Но! Никого не интересует затратность этих путей, если они ведут к цели. Вот вам и разница между нами.

— Понимаю, — покивал с готовностью Олаф. — Это интересная мысль, герр майор, не могу не согласиться с вами, хотя никогда в подобном разрезе даже не думал. Но сейчас я соглашаюсь, вы удивительно точно и тонко подметили саму сущность коммунизма. Скажите, герр майор, почему в таком случае последний год войны стал объективно неудачным?

— Все по той же причине, Олаф. Сталин умеет объединять, заставляет подчиняться общей цели, и потому, несмотря на потери, русские сумели нанести Вермахту ряд чувствительных ударов. Однако сейчас, — вы должны это понимать, должны видеть это, — русские выдохлись. Причем выдохлись смертельно. Если наше отступление вызвано стратегическими мотивами, то у противника просто недостает резервов, которыми возможно было бы компенсировать свое неумение воевать. Уверяю вас, мой мальчик, Днепр и Молочная станет непреодолимой чертой, о которую разобьются остатки азиатских [12] Азиатские орды фигурируют не только в речах Геббельса. Судя по воспоминаниям многих рядовых и начальствующего состава Вермахта, с немцами воевали миллионы танков, а в атаку на них бросались сотни тысяч невооруженных азиатов. Рекомендую ознакомиться с воспоминаниями Ги Сайера и художественными произведениями Свена Хасселя. Оба — реальные участники сражений на Восточном фронте, а их книги считаются бестселлерами. орд. Немецкий гений одержит триумф в этой битве слепой жертвенности и истинного мужества.

— Надеюсь, это случится как можно быстрее. — Олаф не избежал искушения бросить взгляд на портрет своей любимой. Вайзен усмехнулся, сочтя нужным это заметить. Взгляд его, благосклонно обращенный на фото пленительной красотки, наткнулся на книгу в темном переплете, заложенную синей лентой. Майор с интересом повернулся, читая название.

— «Вертер», [13] «Страдания юного Вертера» И. Гете. Сентиментальный роман о чувствах и любви, закончившийся самоубийством главного героя. Произведение, принесшее при жизни Гете славу и признание. мой мальчик? — с удивлением посмотрел он на лейтенанта. — Я думал здесь, в России, вы будете изучать нечто более… жизнеутверждающее.

— Несчастная история несчастной любви, герр майор, — неопределенно отозвался Ланге, как видно, не очень разделяя мнение своего командира о знаковом для любого молодого человека произведении.

— Подобные искания свойственны молодым людям и определенному возрасту. У Вертера не достало сил преломить неудачно складывающийся порядок вещей, и он плыл по течению. Дурацкая манера, мой мальчик. Надеюсь, вы, оценивая великолепный язык и подачу чувств, ни в коей мере не сопереживаете главному герою?

Ланге в ответ пожал плечами и ответил честно, стараясь в том числе и в самом себе разобраться:

— Герр майор, не сопереживать я не могу. Вертер слаб, но чувствителен. Возможно, подобная чувствительность и тонкая душевная организация помогают ему понять любовь в большей мере, чем это было бы свойственно мне.

— Даже не думайте об этом. — Вайзен решительно рубанул рукой, будто отметая все сомнения. — В слабости нет силы, мой мальчик, и не будет. Воин великого Рейха не может быть слаб и излишне чувствителен. Вам следует подавить это в себе, изжить, как предрассудок. Оставить в своей прошлой жизни. В той, в которую вы никогда не вернетесь!

Несколько ошеломленный напором, Ланге даже поднял руки в демонстративном жесте сдачи:

— Хорошо, хорошо, герр майор, сделаю так, как вы говорите! — И тут же добавил, желая соскользнуть со столь щекотливой темы: — Еще вина?

Вайзен, улыбкой извиняясь за внезапную эмоциональную вспышку, кивнул:

— Конечно, мой мальчик.

— Просыпайся давай, просыпайся, — и слов бы этих хватило. Не то что толчка, которым Любимкин наградил Волкова.

Сержант разомкнул глаза, спросонья вопросительно и непонимающе уставившись на рядового.

— Комбат зовет, говорит, срочно, очень надо, — пояснил Любимкин в ответ на молчаливый вопрос.

Волков, поднявшись с шинели, присел, разводя руки в стороны. Хрустнул затекшим позвоночником, помянув нелестным словом не только комбата, но и все происходящее. Чертовски хотелось спать, и рассчитывать на это он имел право — ночью следовало уходить в поиск. Наступление армии пришло к своему логическому завершению, передовые отряды уткнулись в оборону, пробить которую они оказались уже не в состоянии. Армия испытывала нужду во всем — в технике, людях, и главное, в том самом порыве, который вел и вел вперед. Выдохлись и встали, буквально попадав с ног от усталости. Очередной хутор впереди, с размеченными траншеями и огневыми точками в подвалах домов стал непреодолимым препятствием.

Волков с остатками своих разведчиков намеревался сегодня же ночью попробовать пройти за позицию. Расположение обороны, количество личного состава — все эти данные могли сыграть свою роль, буде командование решится-таки штурмовать сейчас. Конечно, этот вот бег «по горячим следам» дело хорошее и нужное. Не дать немцам зацепиться, гнать их и гнать, вышвыривая за границу. Однако Волкову вполне справедливо казалось, что уже наступил предел усталости и людей, и техники. Не для него лично, но для всех остальных — точно. Им не хватило сил даже просто двинуться вперед, попробовать взять деревню с ходу.

— Надо так надо, — покладисто пробормотал Волков, кладя конец своим размышлениям, одернул гимнастерку и застегнул пуговицы на вороте.

Для сержанта слово «надо» давно уже стало синонимом приказа.

Ему пришлось пару раз даже спрашивать дорогу. Комбат со своим штабом расположился в одном из уцелевших домов, оставшихся после очередного удачного штурма. Немцы последнее время хорошо не укреплялись, оставляли позиции враз. Хотя, знай фашисты количественный состав наступающих, батальон бы не взял эту деревеньку. Без танков, без орудий, с одними ротными минометами, к которым и мин-то уже не было, брать населенный пункт — не вариант. А вот взяли же…