Анджей Сапковский - Свет вечный

Из затуманенного луга вынырнул вооруженный отряд, более трехсот конных. Возглавлял рыцарь Ян Змрзлик из Свойшина, Хозяин замка Орлик, в полных доспехах, покрытых короткой якой, украшенной известным и славным гербом – тремя красными полосами на серебряном фоне. Справа от него ехал Пршедбор из Погоржелек, моравец, слева – Фрицольд фон Варте, наемник, гельвет из кантона Тургау.

Ян Змрзлик развернул коня, повернулся лицом к своему войску, какое-то мгновение казалось, что он захочет сказать какую-то зажигательную речь. Но всё, что следовало сказать, уже было сказано раньше. О Боге. О деле. О жертвенности. О миссии. И о том, что зависит от отряда. От них.

От них, от отряда, зависит судьба всего войска и всей операции. Они должны форсировать Мульду, разведать левый берег, быстрым переходом добраться до брода в Кессерне и овладеть им. И удерживать его. Обеспечить переправу. Любой ценой.

– В реке, – Шарлей толкнул Рейневана коленом, – держись возле меня и Самсона. что-то не нравится мне эта вода.

– Пора начинать, – подал знак Ян Змрзлик. – С нами Бог, братья!

Он первым загнал коня в воду. За ним без колебаний поспешили Пршедбор и фон Варте, за ними Рейневан, Шарлей и Самсон, за ними несколько десятков других, за ними остальные, поднимая в воде белую пену. Когда исчезло дно под копытами, все пустились вплавь. Сначала кони плыли прямо, потом по ним ударило течение, их начало сносить. Судорожно держась за гриву, Рейневан с ужасом увидел, как нескольких конных подхватило и унесло в туман. Он кольнул коня шпорами. Его залило водой, подоспел Самсон, помог, присоединился Шарлей, все вместе противостояли реке. Остальные наездники тоже начали сбиваться в группы и помогать друг другу. Несмотря на это, время от времени кого-то подхватывало, то и дело кричал человек или панически ржал конь. Они были на середине реки, течение несло со страшной силой.

– Держаться! – послышался крик Змрзлика. – Держаться! Уже недалеко!

Их сносило, но они уже проплыли треть потока, напор несколько ослаб. Но кони ослабли тоже, в их диком хрипе начало слышаться отчаяние. А дна по-прежнему не было. Наездникам вода достигала выше бедер и до пояса, у лошадей торчали только поднятые головы. Снова кого-то подхватило, снова какой-то сносимый и тонущий конь вспенил волны в предсмертных конвульсиях, жалобно ржа, пока вода не залила ему ноздри.

Кошмар закончился внезапно. Стало неглубоко, кони дико заржали, почувствовав почву под копытами, собрались с остатком сил, пробрались через болото, камыш и ивняк. Отряд Яна Змрзлика форсировал Мульду. Он сам стоял на склоне, с него стекала вода, он считал уцелевших. Солнце просвечивало сквозь туман бледно-золотой монеткой.

Посчитав, гейтман сформировал колонну. Разъезды уже вышли, один на запад, к лесам, второй – дугой через рыбацкие поселения на север, третий – по течению реки прямо в сторону брода возле Кессерна. Но Змрзлик не думал ждать их возвращения. Он вывел отряд с лугов на более сухую почву и приказал выступать. Пошли рысью. Солнце поднималось всё выше, но вскоре полностью скрылось за тучами, которые нагнал сорвавшийся ветер. Начал порошить мелкий снег.

Вернулся первый разъезд. «На западе никого, – доложили они, – ни следа неприятеля». Упрямое лицо Змрзлика не поменяло выражения.

Они были уже почти на высоте Кессерн, когда вернулся разъезд, высланный по течению реки. «Пусто, никаких войск», – доложили они. Настроение всех явно улучшилось.

Достигли брода. Был дан сигнал флажком, не прошло и трех пачежей, как с правого берега пришел ответ.

Не прошло еще трех, как лес за Мульдой закишел людьми, ведущими к броду упряжки и телеги. И в это время возвратился последний разъезд, тот что был выслан дальше всех. Шарлей многозначительно кашлянул, меряя Рейневана взглядом. Самсон вздохнул. Змрзлик тоже знал в чем дело, еще до того, как ему доложили.

– Идут! Идут, брат Змрзлик! Тьма тьмущая!

– Вот так, – мрачно сказал Пршедбор из Погоржелок. – Измена! Нас предали!

– Похоже на то, – беспристрастно согласился Змрзлик, привставая в стременах. – Становись!

– Мы будем оборонять переправу? Нас меньше трех сотен!

– Должно хватить. – Змрзлик посмотрел на него сверху. – К бою готовсь!

Они ждали в засаде, скрывшись в сосняке. Был слышен шепот. Бормотание молитвы.

– Рейневан.

– Да, Шарлей.

– Не ищи смерти. Мы должны быть героями. Не погибшими. Понял?

Рейневан не ответил, только покусывал губы.

Висящая над лугами мгла приглушала звуки, мягкая почва делала тише топот копыт. Сначала их уши уловили ржание отдельно одного коня. Потом бряцание железа. Потом они сразу увидели.

– Максимум четыреста коней, – вполголоса оценил Змрзлик. – У страха глаза велики. И медленно как-то идут, вяло. Не как в бой…

– В знаке на хоругви орлиное крыло, – удивился Пршедбор из Погоржелок. – Знак пана Гануша Поленца, лужицкого ландвойта. Откуда здесь лужичане? И почему их вдруг четыре сотни?

– Это передовой дозор, – сказал Змрзлик. – Саксонский курфюрст с основными силами, наверное, идет за ними. Если дойдут, то сомнут Прокопа на переправе. Мы должны их остановить. Сигнал! Труби!

Зазвучала медно-жестяным голосом труба, а вместе с первым ее тоном громыхнули сто пищалей и ружей. Скрытые за изгородями и лачугами спешившиеся стрельцы сыпанули в колонну градом пуль и болтов, произведя в лужицком строю чудовищный котел. На эту мешанину бросились с правого фланга сто коней Змрзлика, вторая сотня, под командованием Фрицольда фон Варте, ударила с тыла. Стрельцы, снова в седлах, врезались в левый фланг. Поле заполнилось громкими криками и лязганьем.

Рейневан летел впереди всех, первым набросился на лужичан, первым выбил противника из седла, врезался в шеренги, рубая мечом, как бешеный.

Рядом с ним работал Шарлей, сеча фальшьоном, с другой стороны Самсон лупил гёдендагом, валя наездников вместе с конями. Конница Табора, хоть и меньше численностью и в более легких латах, имела преимущество в темпе и неожиданности. И в задоре. На ошеломленных лужичан сыпались удары, над воинственными кличами и криками раненных поднялся оглушающий гром разрубаемых лат.

Всех своих подчиненных превзошел в отваге и в военной работе рыцарь Ян Змрзлик, хозяин Орлика. Он ворвался в лужицкие ряды и там свирепствовал, страшно, но методично рубя направо и налево боевым топором. Под его точно нацеленными ударами нагрудники и щиты лопались, как глиняные черепки, гнулись наплечники, ломались опахи, а разбитые салады и окровавленные хундсгугели подлетали на две сажени вверх. Лужичане начали пятиться перед страшным воином, а потом бросились бежать, увидев это, начали убегать и другие. Тем более, что со стороны брода уже раздавались боевые крики, первые переправившиеся табориты спешили на помощь.