Сергей Протасов - На восток [litres]

Наткнувшись на неожиданно мощное противодействие, генерал-лейтенант Иноуэ запросил подкреплений из Фузана, опасаясь, что сил для овладения ключевыми позициями на берегу может не хватить. Поскольку флот в этой операции специальной директивой главной квартиры изначально был подчинен армии, от вице-адмирала Ямада потребовали принятия срочных мер.

Под натиском армейского руководства он отдал приказ главнокомандующему военно-морским районом Мозампо контр-адмиралу Огура об использовании плавбазы миноносцев «Нирро-мару», приспособленной под носитель аэростатов. Хотя ее главное оружие еще и не было освоено должным образом, пришлось рискнуть. От успеха высадки зависело слишком многое.

Когда плавбаза с аэростатом легла в дрейф, едва миновав линию своих броненосных крейсеров, шар опустили на палубу для приема экипажа. Присутствовавшие на судне американские инструкторы отказались подниматься в непосредственной близости от района боя, так что в качестве аэронаблюдателя место в корзине занял мичман Мукая, уже почти закончивший подготовку и заслуженно считавшийся лучшим из всей группы.

Еще до начала подъема Мукая сообщил, что с такого расстояния будет затруднительно различить точное место выстрелов русских мортирных или гаубичных батарей, предложив расположить аэростатоносец ближе к берегу. Это считалось достаточно безопасным, так как противокорабельных батарей до сих пор обнаружено не было.

После недолгого совещания с американцами запросили разрешения флагмана подойти ближе к пляжу. Получив одобряющий семафор с «Якумо», наконец, решились рискнуть единственным боеготовым аэростатом. Пустых оболочек имелось еще несколько штук, в том числе и трофейных, захваченных еще перед объявлением войны на зашедшем в Нагасаки для бункеровки русском пароходе, везшем их в Порт-Артур. Кислоты и прочих расходных материалов также имелся изрядный запас. Но после разгрома Сасебо газоделательный завод и другое необходимое для производства газа оборудование сгорели в одном из складов разрушенной базы. Осталось только небольшое количество водорода в баллонах.

В 13:35 «Ниро-мару» занял новую позицию позади линии кораблей седьмого боевого отряда в двух с половиной милях от берега, и с шара доложили, что готовы вести наблюдение. По сигналу шлюпки снова двинулись вперед. Берег сначала также молчал. В напряженной тишине ждали, когда же снова прилетят первые снаряды, надеясь, что теперь позиции батарей удастся определить. Но все опять пошло не по плану.

Русские открыли огонь, но не оттуда, откуда ждали, и не туда. Но на этот раз они били по аэростатоносцу. Спустя всего три минуты после начала движения начали стрелять сразу две береговые батареи. Одна из пары пушек минимум 120-миллиметрового калибра, а вторая – из шести трехдюймовок. Это оказалось полной неожиданностью.

Несмотря на то, что все корабли немедленно закидали их позиции снарядами, прежде чем удалось заставить замолчать коварные скорострельные пушки, «Нирро-мару» получил семь попаданий среднекалиберными снарядами и около десятка трехдюймовых бронебойных болванок, прилетевших вперемешку со шрапнелью, хлопнувшей над аэростатоносцем и поблизости. Все это не могло пройти бесследно для шара и наблюдателя в его корзине.

На самой плавбазе разбило один котел, а в надстройке, теперь тонувшей в клубах пара, что-то горело. Лишившееся хода судно потеряло семнадцать человек из экипажа убитыми и более тридцати ранеными. Но самое главное – был потерян аэростат! Его трос перебило осколком, а оболочку прошило навылет несколько раз. К счастью, газ не вспыхнул. Теперь шар, медленно снижаясь, удалялся на северо-запад. На все сигналы со своего носителя и с других кораблей никак не отвечал и, видимо, никем уже не управлялся. Ни одного доклада о вражеских позициях с него получить так и не успели. Крейсер «Акаси» провожал его до корейского берега. Там он пропал из вида. Его пустая оболочка была обнаружена и доставлена в Фузан спустя четыре дня. Мичман Мукая погиб еще над своим кораблем, сраженный пулей в лоб.

Одновременно с началом обстрела японского аэростата двинувшийся вперед десант снова встретил град шрапнели. Понимая, что в таких условиях шансов достигнуть пляжа нет, катерам приказали возвращаться. Едва они подошли к транспортам для повторной перегруппировки, от флота потребовали протралить бухту, чтобы пароходы смогли подойти к берегу насколько это возможно.

Однако после совещания с командирами миноносцев выяснилось, что до темноты траление не закончить, а ночью слишком велик риск получить торпеду от подводных лодок, поэтому было решено вместо траления пустить вперед малые портовые пароходы, загрузив их десантом поверх остального груза. Они могли пройти над возможными минами и выброситься на мель, такой ценой доставив войска почти до пляжа.

Паровые катера, принявшие пехоту, но уже без шлюпок на буксире, должны были идти вместе с ними в строе фронта, чтобы как можно скорее преодолеть простреливаемый район. В роли буксировщиков гребных судов теперь предстояло выступить пароходам, что должно было минимум вдвое повысить общую скорость движения. А уж высадившись на сушу, пехота сможет добраться до злополучных батарей, от которых так и не смогли защитить пушки кораблей.

Вторая перегруппировка не заняла много времени, так как приказ на отход был дан быстрее и потери оказались небольшими. Спустя всего час японцы снова пошли к берегу. Но на этот раз «Ицукусима-мару» и «Ниигата-мару», забитые пехотой поверх всего саперного имущества, тянули за собой целые связки баркасов и кинугасов. Причем шли с ними гораздо быстрее минных катеров, чьи машины с трудом выгребали против ветра, даже без тяжелых шлюпок за спиной.

Следом за ними от бортов транспортов отвалили катера с баркасами на буксире. Но они сразу остались далеко позади, а два парохода с гирляндами шлюпок и ожерелье из десятка минных катеров между ними вырвались вперед, рассыпавшись широким веером. Так что теперь к пляжу приближались сразу две волны десанта, общей численностью почти втрое превышавшей обе предыдущие попытки.

Японцев снова встретили огнем. Причем гораздо более частым и уже дальше от берега. На этот раз, кроме крупнокалиберных орудий, русские ввели в дело и полевые батареи. Стреляли сначала фугасами. В первую очередь занялись вырвавшимися вперед пароходами, что позволило шедшим между ними катерам с пехотой на палубах проскочить к берегу почти без ущерба для себя и пассажиров.

Но уже на пляже их встретили залпом ракетной батареи, быстро развернувшейся на одном из склонов. Хотя он лег с большим разбросом основной частью в стороне и позади уже высадившихся японцев, тем не менее прижал ошеломленную рухнувшим на нее с неба огненным дождем пехоту к земле, не позволив ей сразу продвинуться дальше.