Сергей Протасов - На восток [litres]

Для отвлечения внимания становилось весьма желательным именно сейчас «больно укусить» японцев, заставив их снова дернуться в сторону от южного направления. Операция дальнего прикрытия курильского десанта в этом смысле подходила идеально. Она изначально задумывалась, имея в виду среди прочих и эту цель. Сейчас ее разработку уже закончили, приступив к предварительному сосредоточению сил, сопровождавшемуся уже традиционным введением в заблуждение вражеской разведки.

Еще до того, как на «Николае» и «Наварине» завершили работы, в залив Посьет по только что законченной узкоколейке двинулись воинские эшелоны. Согласно штабным директивам, шло «плановое усиление гарнизона залива». Туда же ушли несколько больших пароходов с различными строительными и саперными грузами «для возведения новых укреплений». Их выход, так же как и прибытие в конечную точку озвученного маршрута, японская агентура вполне могла отследить.

Но наблюдать за тем, как на рейде поста Посьет из них начал формироваться войсковой конвой, никто посторонний уже не мог. На продолжавшие прибывать транспорты, избавлявшиеся от строевого леса, уложенного на палубах, грузились дополнительные войска и артиллерия из состава 2-й Восточно-Сибирской дивизии, а также части Посьетского отряда, еще даже не закончившие боевую подготовку по новым вводным, спущенным для них из Владивостока.

В последние две недели учебные планы забираемых частей резко уплотнили, заменив все прежнее отработкой высадки на необорудованный берег, чем усиленно занимались в бухте Новгородской, и стрелковой подготовкой. На месте своей прежней дислокации войска заменялись свежими батальонами, полностью формирующимися из этапов, прибывающих по мобилизации.

Столь явное ослабление гарнизона залива Посьет привело в ярость командира Посьетского отряда генерал-майора Щупинского, посчитавшего подобное проявлением мести со стороны наместника за несогласие с некоторыми его решениями. Он принялся буквально бомбардировать телеграммами Главный штаб Приамурского военного округа.

Однако в округе его никто не поддержал, и он стал искать защиты дальше. Телеграммы пошли в Харбин и даже в столицу, что вызвало ряд запросов от высоких инстанций в адрес генерала Хрещатицкого, в чьем подчинении находился Щупинский, и спровоцировало новый виток телеграфной переписки. И это все менее чем за два дня!

Немного успокоился он лишь, когда стало известно, что, самое большее, через полторы недели численность постоянно прибывавших пополнений в два с лишним раза перекроет количество изымаемых у отряда войск и что прибыла воздухоплавательная рота капитана Баратова из состава 3-го воздухоплавательного батальона, действовавшая ранее в Маньчжурии. А в залив пришел броненосец «Бородино», сопровождавший еще два парохода с осадными пушками и строевым лесом.

Но уже 11 сентября у Щупинского появился новый очень веский повод для беспокойства. Стало известно, что японцы снова появились у Гензана, и гораздо более крупными силами, чем в прошлый раз. Причем во Владивостоке об этом узнали далеко не сразу. Дальней разведки в Японском море не велось, а набеги вражеских истребителей и миноносцев на северо-восточное корейское побережье, почти каждый раз сопровождавшиеся высадкой диверсионных групп, обязательно портивших телеграф, предшествовавшие этому вторжению, успели приучить наше командование к постоянным перебоям в работе связи.

Способствовали самоуспокоению и более-менее регулярные вояжи вспомогательных крейсеров противника к входам в заливы Петра Великого и Посьет. При этом японцы часто и целенаправленно перебивали сигналы радиостанций наших крепостей и русских кораблей в Броутоновом заливе, порою по полдня задерживаясь в виду берега и глуша все наши переговоры, но других пакостей не делали. Поэтому, когда утром 10 сентября отправленная в Гензан депеша в очередной раз не дошла до адресата сначала по проводным линиям, а потом и по радио, это сначала никого особо не встревожило.

Быстро выяснилось, что телеграф не работал еще с вечера накануне, будучи нарушенным где-то южнее Сонджина, а радио еще до рассвета забито помехами наглухо. Как обычно, отправили нарочных и ремонтные бригады под охраной казаков и ждали известий от них или с голубиной почтой. Вскоре проводную связь наладили до Порта Шестакова, продолжая продвигаться далее, но пользоваться радио все еще оставалось невозможным. К этому времени начали появляться уже первые тревожные известия.

Сначала у острова Арефьева наш вооруженный пароход «Шилка» был атакован японским вспомогательным крейсером, проводившим его с боем до самого Сонджина и отвернувшим только после первых залпов береговой батареи. Так нагло японцы не вели себя в этих водах уже давно! Затем поступило сообщение о перестрелке казачьего разъезда, охранявшего бригады ремонтников телеграфной линии, с небольшим японским отрядом южнее Порта Шестакова. Причем снова отмечалась необычная агрессивность противника. Потом, уже от корейцев-рыбаков, стало известно, что много пароходов вошло в Броутонов залив вчера вечером. И направлялись они все к Гензану. А в Порт Шестакова не пришла почтовая шхуна, появлявшаяся на рассвете каждые среду и субботу. А суббота была еще вчера, 10 сентября.

Уже к полудню плохие новости повалили как из рога изобилия. Голубиная почта из Гензана принесла известие, что японский флот силами трех броненосных, двух бронепалубных крейсеров и около десятка миноносцев с большим количеством крупных транспортов с ночи пытается прорвать линию минных заграждений на подступах к гавани. Батареи ведут бой.

Потом из Порта Лазарева передали по восстановленной (правда, совсем ненадолго) проводной линии связи, что японцы высаживают пехоту в районе Иенгхеня с двух небольших пароходов, прикрываемых миноносцами, а за ними видны еще несколько судов. Выдвинутые в район высадки полевая полубатарея и две роты пехоты вступили в бой. Сразу после этого телеграф снова замолчал. Было это сообщение правдой или японской провокацией, никто сказать не мог.

А вскоре и из Порта Шестакова сообщили, что видят дымы множества кораблей, приближающиеся с юга. Из штаба обороны залива Посьет, где приняли эту депешу, запросили условный позывной гарнизона на такой случай, но прежде чем его получили, связь опять оказалась прервана.

Не подтвержденные ничем более сведения о сильных атаках корейского берега сразу в трех местах вызвали обоснованные сомнения в штабе наместника. Там считали, что японцы уже не могут проводить крупные десантные операции. Но приказ о принятии срочных мер по прояснению ситуации, подкрепленный выделением трех казачьих сотен из резерва Корейского отряда, стоявших Хамхенге, для масштабной рекогносцировки на перевале все же последовал.