Александр Харников - Северный сфинкс

Федор Федорович недолюбливал покойного как человека, но уважал его как талантливого флотоводца. Потому он, в конце концов, решил перегрузить гроб с адмиралом на один из захваченных английских транспортов, и вместе с полусотней раненых, которые могли по медицинским показаниям благополучно перенести морское путешествие, отправить в один из британских портов.

А прочие же пленные под конвоем казаков побредут в Петербург. Пусть там император самолично решит их судьбу.

На том месте, где затонул 74-пушечный «Руссель», болталась на волнах надувная резиновая лодка. В ней сидел наш коммерсант Алексей Иванов, страхуя двух водолазов – свою дочь Дарью и лейтенанта Сапожникова. Они обследовали корпус британского «утопленника» на предмет решения – стоит ли его поднимать, или надо просто разобрать корабль на запчасти, чтобы он не захламлял гавань Ревеля. Ну и забирали разные полезные вещи, оставшиеся на «Русселе», и которые наши моряки считали вполне законной добычей.

На ныряльщиков были нацелены десятки биноклей и подзорных труб. Моряки видели такое впервые – люди, подобно гигантским рыбам, ныряли в воду и находились там по полчаса и более. К тому же молодые офицеры с нескрываемым удовольствием любовались на девушку, одетую в гидрокостюм, обтягивающий прелестную Дашину фигурку. Такой наряд для юной мадемуазель здесь посчитали неслыханно неприличным.

Наши же медикусы занимались своими прямыми делами – лечили раненых. Надо сказать, что, благодаря их стараниям, смертность среди раненых оказалась низкой. Местные врачи с удивлением смотрели на работу своих коллег из будущего. Ничего подобного они до этого не видели.

Я вспомнил, что в самое ближайшее время надо будет допросить главного «спеца» британцев, который был захвачен во время нападения на наш госпиталь. Этот «Джеймс Бонд» получил две дырки – одну в руку, другую в ногу, потерял много крови и чуть было не отдал концы. Но наш доктор сумел сохранить инглизу жизнь, и сегодня я попробую побеседовать с ним, чтобы узнать, кто именно надоумил их напасть на нас. Чует мое сердце, что тут не обошлось без господ «вольных каменщиков», которые ужасно любят совать свои длинные носы в чужие дела. Как мне сообщил Василий Васильевич, они уже проявились в Петербурге. И потому вполне возможно, что и в Ревеле они тоже попытались нас подловить.

Что же касается рядовых боевиков, которых повязали относительно целыми и невредимыми, то ничего внятного они нам рассказать не могли. Дескать, мы люди маленькие, знать ничего не знаем, ведать не ведаем. Нам сказали идти – мы пошли. Сказали стрелять – мы начали палить почем зря. Конечно, они прикидывались шлангами. Но провести им полноценное потрошение прямо здесь, в Ревеле, я посчитал лишним. Не все местные правильно оценили бы «задушевную беседу» «спецов» с захваченными британцами.

Нет, времена здесь были далеко не вегетарианскими, но военные и флотские сохранили еще рыцарские нравы и могли неправильно нас понять. Лучше обождать немного, найти укромное местечко и уж там поговорить по душам с инглизами.

– Николай Михайлович! – ко мне подбежал поручик Бенкендорф. – Вас просит к рации господин Патрикеев. Говорит, что что-то весьма срочное…

Пришлось идти в штаб – там у нас установлена рация, с помощью которой мы из Ревеля связываемся с Питером. Василий Васильевич не будет дергать меня по пустякам – если я ему вдруг срочно понадобился, то на то, значит, есть веская причина…

24 апреля (6 мая) 1801 года.

Эстляндская губерния. Ревель.

Дарья Иванова, русская амазонка

Никогда я не считала себя трусихой. Всякое у меня случалось – и когда с парашютом прыгала, и когда ныряла с аквалангом в Красном море, где водились весьма несимпатичные зубастые рыбки, перекусывающие человека пополам на раз-два. А вот вчера, скажу прямо, я струхнула не на шутку.

Сперва мне стало страшно, когда мимо меня санитары понесли окровавленных раненых матросов и солдат. На них было жутко смотреть – у некоторых были оторваны руки или ноги. Это были артиллеристы с береговых батарей, угодившие под вражеские ядра. Потом привезли егерей. У них ранения были пулевые, да и, как сказал мне наш главный медик, Геннадий Михайлович, привезли нам не очень тяжелых – серьезно раненные просто бы умерли по дороге.

А потом начался настоящий кошмар. Мне приходилось заниматься пейнтболом, но реальный бой нисколечко не похож на игрушечную войнушку, где ее участники с азартом пуляют друг в друга шариками с краской. Здесь убивали всерьез. И льется при этом вполне натуральная человеческая кровь.

Когда загремели выстрелы, я на какое-то время впала в ступор. Потом, когда пули засвистели у меня над головой, я вдруг вспомнила, что и у меня есть оружие. Достав ПМ, я стала припоминать уроки дяди Димы. Тщательно прицелившись, я выстрелила в англичанина, который собирался пальнуть в нас из длинноствольного пистолета. И, кажется, попала. Во всяком случае, этот инглиз куда-то исчез. Потом я увидела его лежащим на земле с дыркой в голове. Я попыталась убедить себя, что его мог ухлопать и кто-то другой, ведь стреляли по врагам многие. Мне вдруг стало не по себе оттого, что я впервые в жизни убила человека, пусть даже если он был и врагом.

Когда же отгремели взрывы гранат – после светошумовой «Зари» у меня еще долго звенело в ушах, а в глазах мелькали звездочки – англичане запросили пардону, и мы занялись подсчетом потерь и сбором трофеев. Помню, как у одного пленного британца глаза полезли на лоб от удивления, когда он увидел меня в камуфляжке и со стволом в руках. Для них девки-вояки были в диковинку.

А еще больший фурор поднялся, когда мы с дядей Димой полезли в воду с аквалангами. Во-первых, никто здесь еще не видел дайверов, плавающих как рыбы в пучинах вод. Ну, а во-вторых, мой вид в обтягивающем тело гидрокостюме вогнал в ступор многих военных и штатских. Даже сам адмирал Ушаков, приплывший на шлюпке к нам, чтобы поглядеть на нашу работу, разговаривая со мной, старательно отводил глаза в сторону. И, как мне показалось, даже покраснел. Я же, чтобы не вгонять в краску уважаемого человека, постаралась побыстрее скрыться с его глаз, нырнув в воду.

На потопленном британском корабле мы с дядей Димой нашли много интересных вещей. Прежде всего нас интересовали предметы, хранившиеся на корме, в помещениях, которые занимали командир корабля «Руссель» Уильям Каннинг и его офицеры. Это были бинокли и подзорные трубы, навигационные приборы, ну и оружие. Все это считалось нашей законной добычей. К ней относились и ценности, а также судовая казна. Кстати, золотых монет мы нашли на удивление много. Похоже, что британцы прихватили гинеи, чтобы рассчитаться ими со своей агентурой в Ревеле.