Анджей Сапковский - Сага о Рейневане. Башня шутов

Рейневан послушался. Он знал, чего ожидать. И не ошибся.

— Рейневан из Белявы, — проговорил Шарлей благородно и торжественно. — Повторяй за мной: «Я дурак!»

— Я дурак…

— Громче!

— Я дурак, — узнавали заселяющие округу и просыпающиеся в эту пору Божьи семьи: полевые мыши, лягушки, жерлянки, куропатки, овсянки и кукушки, а также мухоловки, сосновые клесты и пятнистые саламандры.

— Я дурак, — повторял вслед за Шарлеем Рейневан. — Я патентованный дурак, глупец, кретин, идиот и шут, сто́ящий того, чтобы меня заключили в NARRENTURM! Что бы я ни придумал, оказывается пределом глупости, что бы я ни сделал, превышает эти пределы, — разбегалась по мокрым лугам утренняя литания, — к величайшему и совершенно не заслуженному мной счастью, у меня есть друзья, которые не привыкли оставлять меня в беде. У меня есть друзья, на которых я всегда могу положиться и рассчитывать на них, ибо дружба…

Солнце поднялось выше и залило золотым светом поля.

— Дружба — это штука изумительная и громадная!

в которой наши герои попадают в Зембицах на очень европейский рыцарский турнир. Для Рейневана же контакт с Европой оборачивается крупным разочарованием. И не только крупным, но и болезненным.

Зембицы были уже так близко, что они могли любоваться внушительными стенами и башнями, выглядывавшими во всей своей красе по-над поросшими лесом холмами. Вокруг крыши пригородных домишек, на полях и лугах трудились земледельцы, над самой землей стелился грязно-коричневый дым от сжигаемых сорняков. Пастбища были заполнены овцами, луга над прудами белели от полчищ гусей. Вышагивали нагруженные корзинами селяне, важно ступали откормленные волы, тарахтели набитые сеном и овощами телеги. Словом, куда ни глянь, всюду были видны признаки благосостояния.

— Приятная страна, — оценил Самсон Медок. — Работящий край, живущий в достатке.

— И по закону. — Шарлей указал на шубеницу, прогибающуюся под тяжестью повешенных. Рядом, к радости ворон, несколько трупов гнили на кольях, белели кости на колесах. — Предивно! — захохотал демерит. — Видать, тут и впрямь право правом правится, а справедливость — справедливостью.

— Где ты видишь справедливость?

— А вон тут.

— Ага.

— Отсюда также, — продолжал болтать Шарлей, — и достаток, который ты, Самсон, только что изволил заметить. Воистину такие места надлежит посещать в более разумных целях, нежели наши. К примеру, чтобы одурачить, надуть и объегорить какого-нибудь хорошо устроившегося обывателя, а это было бы нетрудно, поскольку благосостояние прямо-таки само в руки идет тысячам зазнаек, фрайеров, наивняков и дурней. А мы едем, чтобы… А, да что говорить…

Рейневан не прокомментировал ни единым словом. Ему не хотелось. Он подобные речи выслушивал уже не один день.

Они выехали из-за пригорка.

— Иисусе Христе, — просопел Рейневан. — Ну народу! Что там такое?

Шарлей придержал коня, приподнялся на стременах.

— Турнир, — угадал он почти сразу. — Это турнир, дорогие господа. Torneamentum . Какой нынче день? Кто-нибудь помнит?

— Восьмой, — посчитал на пальцах Самсон. — Mensis Septembris [289] Сентябрь месяц ( лат .). , натурально!

— О! — Шарлей искоса взглянул на него. — Так у вас в потустороннем мире точно такой же календарь?

— В принципе да. — Самсон не прореагировал на зацепку. — Ты спрашивал о дате, я ответил. Желаешь еще что-нибудь? Каких-то более подробных сведений? Сегодня праздник Рождества Девы Марии, Nativitas Mariae .

— Значит, — констатировал Шарлей, — турнир проводят именно по этому случаю. Вперед, господа!

Пригородные луга были заполнены людьми, стояли также временные трибуны для зрителей высшего ранга, обитые цветным сукном, декорированные гирляндами, лентами, пястовскими знаменами и гербовыми щитами рыцарства. Около трибун расположились ларьки ремесленников и палатки продавцов пищи, реликвий и сувениров, а надо всем этим полоскалась феерия разноцветных флагов, хоругвей, прапорчиков и конфолонов [290] В средневековой Италии — флаг в виде прямоугольника, подвешенного короткой стороной и вырезанного треугольником по противоположной. . Над гулом толпы то и дело вздымался медный голос труб и сурм [291] Боевая труба ( устар .). .

Происходящее, в принципе, никого не должно было удивлять. Зембицкий князь Ян наряду с несколькими другими князьями и вельможами входил в силезский «Руденбанд», члены которого были обязаны выступать на турнирах никак не реже раза в год. Однако в отличие от большинства князей, участвовавших в дорогостоящем мероприятии в общем-то неохотно и нерегулярно, Ян из Зембиц устраивал турниры довольно часто. Княжество, в принципе очень небольшое, было к тому же малодоходным, как знать, не самым ли бедным в этом смысле во всей Силезии. Несмотря на это, князь Ян тужился и пыжился. Задолжал евреям, продал все, что мог продать, сдал в аренду все, что мог сдать. От разорения его спас брак на Эльжбете Мельштынской, очень богатой вдове краковского Спытка. Княгиня Эльжбета, пока была жива, немного сдерживала супруга и его широкие жесты, но после ее смерти князь с удвоенной энергией принялся транжирить наследство. В Зембицах опять возобновились турниры, разгульные пиры и помпезные охоты.

Снова загремели трубы, разоралась толпа. Рейневан с друзьями были уже настолько близко, чтобы хорошо видеть ристалище — классическое, длиной в полтораста и шириной в сто шагов, обнесенное двойной изгородью из бревен, по внешней стороне особенно солидной, способной выдержать напор тлущи [292] Чернь, толпа ( устар .). . Внутри арены установили барьер, вдоль которого в этот момент, наклонив копья, мчались друг на друга двое рыцарей. Толпа ревела, свистела и била в ладоши.

— Турнир, — оценил Шарлей, — hast lidium [293] Стычка копейщиков. , который мы наблюдаем, облегчит нашу задачу. Сюда сбежался весь город. Гляньте, о, там даже на деревья забрались. Могу поспорить, Рейневан, что твою любимую никто не стережет. Слезем с коней, чтобы не бросаться в глаза, обойдем стороной эту шумную ярмарку, смешаемся с селянами и войдем в город. Veni, vidi, vici! [294] Пришел, увидел, победил! — изречение Юлия Цезаря ( лат .).

— Прежде чем следовать за Цезарем, — покачал головой Самсон Медок, — неплохо бы проверить, нет ли случайно среди турнирных зрителей любимой Рейневана. Если собрался весь город, может, и она здесь?

— А что Адели, — слез с коня Рейневан, — делать в такой компании? Напоминаю: ее здесь держат в заточении. А арестантов на турниры не приглашают.

— Оно, конечно, так, но что мешает проверить?

Рейневан пожал плечами.

— Ну, пошли дальше.