Владислав Конюшевский - Длинные версты [litres]

Уже после первого хлопка минометов взревели моторы броневиков, которые выкатились из-за деревьев и, набирая скорость, поехали на сближение с противником. Я же, приникнув к биноклю, стал смотреть, что предпримут влипшие в засаду вороги.

Те повели себя довольно предсказуемо. Увидев прущую в их сторону броню, вооруженные лишь винтовками, залегшие под огнем люди резко подхватились и чесанули туда, откуда пришли. Но броневики ездили быстрее, чем они бегали. Поэтому, очень быстро сблизившись, начали стрельбу практически в упор. Да и наши не самоходные пулеметчики не спали… Гайдамаки снова залегли. На этот раз, похоже, окончательно. А я, поднявшись во весь рост, дунув в свисток, махнул рукой, приказывая ударным взводам идти на сближение с противником. С такого расстояния перестреливаться можно долго. При этом лишь боеприпасы зря пожжем. Тем более ворогам пока явно не до нас. Все их внимание приковано к плюющимся огнем броникам.

В принципе, мои командиры это тоже поняли, поэтому штурмовые группы, еще до свистка, рывками стали выдвигаться вперед, увлекая за собой остальных. Сойдясь с солдатами метров на пятьдесят, опять залегли и стали пугать шароварников своим любимым криком «полундра!». Тех, кто с испугу пытался отстреливаться, тут же брала на свинцовую заметку порыкивающая моторами броня.

Но продолжалось сопротивление совсем недолго. К тому времени, когда я с охраной дошел до передовой цепи, враги стали сдаваться. В смысле те, кто выжил, потому что три броневика – это шесть пулеметов, успевших натворить дел еще до подхода штурмовиков. Нет, какие-то наиболее быстроногие и сообразительные единицы успели удрать в степь, скрывшись за пологими холмами (в этот момент сильно не хватало Буденного с его казачками), но основную массу мы покрошили.

Наши еще выковыривали из кустов пытавшихся спрятаться, а хозяйственный Михайловский уже производил ревизию телег, в которых везли пулеметы и боеприпасы. При этом, подняв гнутый щиток, с непредусмотренной заводом рваной дырой, явно матерился, вспоминая нехорошими словами минометчиков. Ну да ничего. Боеприпасы, думаю, мы трофеями компенсируем, а то, что «максимки» разбиты, так это пустое. Главное, что их против нас не успели применить.

Сидя на броневике, я осмотрелся, соображая, что же у нас получилось. А получилось хорошо. Несколько десятков пленных согнали в общую кучу, попутно освобождая их от оружия и амуниции. Трофейщики, в сопровождении групп зачистки, активно обдирали убитых. Санитары, на легких брезентовых носилках, трусцой тащили кого-то из наших к появившимся из-за холма медицинским машинам. Вернее, к той, где базировался хирург. У батальонного Пилюлькина, в специально расширенной будке, целая операционная ездила. Со всеми клистирами, склянками, инструментами и операционным столом. Что-то можно было делать прямо в самодельном кунге [34], а в случае необходимости ставилась отдельная медицинская палатка.

Но судя по тому, что палатку пока не разворачивали, особо серьезного ему никого не принесли. Да и немудрено – не зря же я ребят штурмовых групп в панцири одел. Правда, темный народ вначале пытался было бухтеть, не желая на тренировках таскать дополнительную тяжесть. Но наглядная демонстрация его полезности, а самое главное, озвученная цена изделия (в золотых рублях), заставила всех недовольных моментально замолчать. А баталеры, закатывая глаза, поставили изделия Чемерзина на особый учет.

Тут я обратил внимание на то, что от группы пленных (которых навскидку было человек тридцать) отделили двоих и погнали в мою сторону. Ага. Похоже, старших вычленили для допроса. Ну ладно, поговорим. Когда сладкую парочку подвели ко мне, я, уже закурив, стоял возле «Остина» и, окинув взглядом понурых парней, приказал:

– Представьтесь.

Мужик постарше, лет тридцати, с бланшем под глазом и полуоторванным воротом на кителе, вытянулся:

– Бунчужный Савенко.

Его более молодой спутник, чуть заикаясь, выдавил:

– Подхоружний Павлив.

Форму УНРовцев видел в первый раз, поэтому с интересом окинул взглядом знаки различия. Хм… подхоружний, судя по одинокой сиротливой полоске, это что-то типа младлея? Или как сейчас говорят – прапорщика? А второй, скорее всего, сержант или старшина. Вон на нем сколько мелких звезд. Смотрятся внушительно, прямо как старшинская «пила» в РККА тридцатых годов. Да и сам он, общей матеростью и угрюмостью взгляда, вполне соответствует. Но насчет конкретизации званий выясню потом, а сейчас, чтобы не затягивать паузу, задал следующий вопрос:

– К какой части относилось ваше подразделение?

Отвечать взялся Павлив:

– Мы из четвертой роты первого, имени Петра Дорошенко, Запорожского полка.

– Кто командир полка?

– Полковник Загродский.

Хм… не слыхал про такого. Сделав отметку в памяти, продолжил допрос, узнавая, какого хрена они вообще тут делали. И выяснилась интересная штука. Оказывается, мы чуть-чуть не успели и передовые части соединения уже успели проскочить до Снигиревки. А говоря конкретнее, вот как раз три роты первого Запорожского полка. И эти вояки ожидали своей очереди, но тут выяснилось, что подвижной состав закончился. Покойный ныне ротный у них был карьеристом, поэтому принялся бегать и скандалить, напирая на то, что у него приказ. Но транспорт от этого не появился. Зато какой-то железнодорожный чин, утомленный воплями, посоветовал ему своим ходом выдвинуться на следующую станцию (там расстояние всего километров двадцать пять), где, по слухам, уже завтра должны были починить паровоз, стоящий в ремонте. И если туда успеть до того, как его перехватят, есть все шансы выполнить приказ начальства в срок.

В этом месте я хмыкнул, так как уже немного понимая специфику ж/д, был почти уверен, что ротного, мягко говоря, накололи, просто побыстрее желая избавиться от шумного раздражающего фактора. При этом, что характерно, Савенко, с интересом глянув на меня, непроизвольно кивнул. Ха, похоже, бунчужный познал дзен и понимает жизнь лучше, чем можно ожидать от обычного сержанта.

Короче, наивный ротный на это повелся и, в темпе реквизировав несколько телег с лошадьми, быстрым маршем повел свое подразделение к указанной цели. А час назад они встретили всадника, который сообщил, что конный патруль наткнулся на каких-то офицеров и ведет бой. Так как все происходило по пути, командир принял решение помочь патрулю. Вот и помог…

Про поставленные стратегические задачи пленные толком ничего не знали, ну кроме того, что подтвердили общую цель насчет Крыма. Я же, жестом показав, что разговор закончен, кликнул своих командиров. А уже минут через двадцать все двинули к озеру, где уже давно затихла стрельба.