Владислав Конюшевский - Длинные версты [litres]

– Из преподавателей после боя остался лишь один. И тот ранен. А кадеты… Честно говоря, есть у меня опасение, что они будут категорически против передачи их красным. Воспитаны-с не так.

Закурив, я усмехнулся:

– Знаешь, капитан, за этих кадетов не с меня, а с тебя на том свете спросят. Я, конечно, сомневаюсь, что когда вас в следующей стычке положат, то и ребят тронут. Но время сейчас настолько поганое, что надо быть готовым ко всему. А насчет «против – не против» так скажу – если бы им было лет по пятнадцать, то согласился бы с тобой. Но это дети. Просто объясните им, что мы рейдовый отряд российской армии. Без уточнения цветовой дифференциации. Ну и препода с ними передайте. Он там как – говорящий, или ранение тяжелое?

«Благородие», после моих слов, покатал желваками, но ответил без психа:

– Господин штабс-капитан ранен в ногу. В сознании, но ходить не сможет.

Я обрадовался:

– О! Вообще хорошо! Пока определим их к медикам. Так что будут в безопасности. И не волнуйтесь – при первой возможности передадим пацанов в Севастопольский кадетский корпус.

Нетребко насупился:

– Очевидно, вы не в курсе – там морской корпус. Где сухопутчикам придется очень несладко, даже невзирая на защиту офицеров-воспитателей. Дети злы…

Поняв, о чем он говорит, я выругался:

– Вот ведь мля… Согласен. Ладно, переиграем! Ведь это же не младенчики, в конце концов? Попки им вытирать уже не нужно? Поэтому передам их в Качинскую летную школу. Пусть с детства к технике привыкают. Глядишь, может, кто из них вторым Нестеровым станет.

Капитан, тронув ус, удивленно протянул:

– Неожиданное решение… Я, конечно, не знаю, как там у красных дела обстоят, но вы уверены, что командный состав школы к вам прислушается? Все-таки это воинская часть, а не специализированное учреждение…

– Уверен.

Видно было, что Нетребко поплыл, так как понимал, что пацаны для его отряда – это обуза. И я во всем прав. Только чувствуя ответственность за них, еще сомневался, как поступить. Мне эти сомнения импонировали, но затягивать разговор не хотел и думал уже надавить на собеседника. Но тут из-за броневика вырулил мой начштаба, с амбарной книгой в руках. А увидав штабс-капитана, застыл, удивленно воскликнув:

– Тарас Григорьевич, вы ли это?

Нетребко не менее удивленно захлопал глазами:

– Господин полковник? [37]

Возглас и интонации Матвеева мне почему-то сильно напомнили эпизод из «Гусарской баллады», поэтому, непроизвольно фыркнув, я гундосо-картаво произнес:

– Корнет – вы женщина? – но тут же извинился и спросил у Игната Тихомировича: – Вы что, знакомы?

При этом подумав, что получается интересная вещь – раньше считал, только у морских офицеров подобное присутствует – чтобы каждый знал, или слыхал о другом. Похоже, и у сухопутчиков, служащих приблизительно в одной части страны, та же картина. Я не беру младших офицеров производства военного времени, но вот старые кадры, да еще и приблизительно одного звания, если и не прямо знакомы, то наслышаны друг о друге.

Матвеев кивнул:

– Так точно! В штабе восьмой армии работали бок о бок. Штабс-капитан Нетребко был заместителем начальника отдела контрразведки. Специалист, каких поискать!

Офицер при этих словах машинально схватился за кобуру (наверное, думал, что его, как ненавистного всем красным «контрика», прямо сейчас вязать начнут). Но тут же вынужден был опустить руку, так как в лоб ему смотрел ствол моего парабеллума, а за спиной мягко клацнули затворами автоматчики охраны. Не опуская пистолета, я сурово приказал:

– Не шали! – и повернув голову к опешившему начштаба, заинтересованно уточнил: – Что, прямо настолько хороший спец?

Матвеев, выпав из ступора, горячо пояснил:

– Еще бы! Вы ведь слыхали в девятьсот шестнадцатом о деле Груинберга? Все газеты писали… – Тут, видно вспомнив о моем «недуге», замялся: – Ах да… – Но быстро взяв себя в руки, продолжил: – На счету Тараса Григорьевича две вскрытые сети австро-венгерских и германских шпионов. Не считая дел поменьше. А также постоянные контакты с «охотниками» непосредственно на передовой. И орденов столько, что любой позавидует!

Сунув «люгер» в кобуру, я задумчиво оглядел капитана и, глянув на часы, повернулся к Матвееву:

– Так, Игнат Тихомирович. Ты наши потребности и требования знаешь. Сорок минут у тебя есть, поговори с человеком. Если до чего-то договоритесь, добро пожаловать ко мне. Ну а на нет и суда нет…

И оставив бывших сослуживцев беседовать дальше, пошел заниматься своими делами. При этом соображая, что неплохо было бы, если б НШ склонил контрика к сотрудничеству. Только не надо удивляться. Мы уже стали действовать на таком уровне, что чем дальше, тем больше контрразведчик становится необходим. До этого справлялись своими силами, но грамотный специалист был бы вовсе не лишним. Вопрос лишь – кого брать? Сознательного рабочего из ЧК? Толку-то… Пока он еще хоть чему-то научится. Выдвигать своего? В общем-то так и я делаю, обучая пару надежных парней. Но не всегда времени на них хватает. А здесь вроде как опытный человек, который моих ребят натаскает. Да и они за ним в оба глаза приглядят. Хотя Тарас мне глянулся. У меня чуйка в последнее время работает просто на заглядение. И она говорит, что Нетребко мужик нормальный, и мы вполне сработаемся. Если только получится его убедить.

А убедить получилось. Уже через час часть «благородий» влилась в наш отряд. Говорю «часть», потому что шестеро из девяти офицеров (включая их командира с перевязанной рукой) решили искать счастья у Деникина. Ну и флаг им в руки. Оставили отколовшимся весь обоз (в смысле – лошадей с телегами) и прочее барахло. Ну а нам достался Нетребко с пацанами, их преподаватель и уже знакомые мне прапорщик с поручиком.

Новенькие считались на испытательном сроке, поэтому их пока не вливали ни в какое подразделение, а временно распихали по машинам, как придется. Но перед этим я имел беседу с Тарасом Григорьевичем. Пока свежеприбывшие крутили головами, наблюдая подготовку батальона к передислокации, отведя штабс-капитана в сторону, я спросил:

– Товарищ Нетребко, а ваши спутники в курсе последней вашей должности? В смысле насчет службы в отделении контрразведки?

Тот тонко улыбнулся:

– Они знают, что я служил в штабе восьмой армии. Офицером по особым поручениям. В принципе, для всех, за исключением малого количества осведомленного старшего офицерского состава, оно так и было. И это безумная случайность наткнуться здесь на одного из этих «осведомленных»…

Кивнув, я только что руки не потер:

– Отлично! Тогда и мы не станем по этому поводу распространяться. Народ у меня горячий, и так получилось, что к вашим коллегам относится с большим предубеждением. Просто они не понимают разницы между армейской контрразведкой на фронте и той же контрразведкой, к примеру, у Краснова. Вот и не будем лишний раз людей нервировать. А просто штабист, он и есть штабист. Тут никаких вопросов не возникнет.