Владислав Конюшевский - Длинные версты [litres]

Капитан поднял бровь:

– А как же те солдаты, которые слышали слова господина подполковника?

– Это мои ближники. И болтать не станут.

Тут я совершенно не кривил душой. Так получилось, что автоматчиками охраны, после некоторых пертурбаций, стали все те, кого я планировал использовать после войны. В смысле, которые в будущем составят компанию в погоне за сокровищами. А людей я туда отбирал весьма тщательно и скрупулезно. Поэтому им вполне было достаточно моих слов о нераспространении информации.

Ну а в дальнейшем, если Нетребко притрется и станет окончательно своим, я его предыдущую должность и озвучу. Долго таить подобное чревато (мало ли какие еще случайности произойдут?), а так на одном из собраний просто скажу, что у нас служит настоящая звезда военной контрразведки, о котором еще царские газеты писали. Правда, писали, не называя фамилии, обозначив капитана просто буквой «Н». Что, мол, мы тут все ого-го, и поэтому в батальон могут попасть лишь лучшие из лучших. Вот контрразведчик на своем поприще и был лучшим, типа нашего Михайловского. То есть расскажу обязательно. Но не сейчас.

А потом мы отошли в сторону километров на десять и занялись подготовкой к приему самолетов. Ну, что значит – подготовкой? Пока повара готовили еду, личный состав, стройными рядами, вооружившись лопатами (кому хватило), выбрав место поровнее, вытаптывая траву, ровнял бугорки и засыпал ямки на будущей ВПП. Грузовик с радистами и сопровождением я отправил почти сразу (они только сухпаем успели перекусить), так что часа через три парни прибудут туда, где появится устойчивая связь с нашими промежуточными станциями. Дождутся времени вечернего сеанса и передадут сообщение. Сегодня, конечно, никого не ждем, так как пока послание дойдет до летунов, уже начнет темнеть. Вернее, пока они соберутся и долетят, начнет темнеть. А ведь нас еще найти надо будет. Так что все – завтра.

То, что нас найдут, не сомневаюсь, так как точка указана в квадрате на карте, а ориентироваться летуны будут исключительно по железной дороге. То есть до моста, а уже потом от него поворот в сторону на девяносто градусов и полет в степь до тех пор, пока мы их не услышим и не начнем пускать ракеты черного дыма. Сама взлетная полоса у нас обозначена не только вытоптанной травой и выровненной землей. Нет, под руководством специально выделенного для рейда представителя Качинской школы, на высоких шестах были установлены полосатые конусы-ветроуказатели и приготовлена большая полотняная буква «Т». Установили, посмотрели, как обвисшие «колдуны» колышутся на слабом ветру, после чего все опять сняли. А то мало ли кто тут летать сегодня будет (особенно после разгрома гайдамаков), так что не стоит привлекать внимание к месту стоянки батальона.

Ну а после бойцы занялись приведением себя в порядок, а старший комсостав взялся за тех бывших «запорожцев», что решили сменить масть. Таких набралось четырнадцать человек, включая, к моему удивлению, и умудренного жизнью бунчужного. А на кого слова Лапина не подействовали, так и остались возле озера.

Комиссар тогда относительно них какое-то время мялся, но потом, отведя меня в сторону, решительно выдал:

– Вот только не считай меня за трепача, но я против расстрела пленных. Да – они предатели России. И как ты говоришь – «небратья». В бою бы недрогнувшей рукой всех положил. А сейчас… вот с души воротит. Тем более что офицеров, которые к Деникину идут, мы отпустили. Как-то несправедливо выходит. Мне бы просто времени побольше, я бы и этих «самостийных» распропагандировал.

Он хотел еще что-то добавить, но я, просто кивнув, пихнул совестливого политвожака кулаком в плечо:

– Хороший ты мужик, Кузьма.

Ну и приказал связать пленных, уложив тех в теньке, возле кустов. Просто связать – веревками, а не «как Шамиль вязал». А уже перед отъездом, подойдя к ним, сказал:

– Слухайте сюда, панове. Вам сегодня бог помогал изо всех сил. И сдается мне, что удачу свою вы до самого донышка вычерпали. Поэтому просто совет – не надо опять брать оружие в руки. Просто идите домой. Это не так денежно, но точно живыми останетесь. Вы, конечно, парни все взрослые и можете меня не послушать, но тогда все закончится, как для тех, – ткнув пальцем в сторону, где лежала их рота, добавил: – И хорошо если сразу наповал убьют. А то будете медленно помирать, руками дырку затыкая да в небо синее глядючи…

Голос к середине речи у меня при этом как-то странно завибрировал, отдаваясь щекоткой в верхней части черепушки, а пленные, глядя расширенными глазами, почему-то принялись истово кивать. Подивившись внезапно прорезавшемуся тембру и морщась от откуда-то появившегося запаха деревенского сортира, я повернулся, чтобы идти к грузовику, но тут обратил внимание на застывшего Берга, стоявшего все это время за плечом:

– Эй, барон, ты чего застыл?

Тональность к этому времени стала нормальная, но Евгений, почему-то размашисто перекрестившись и идя следом, тихо спросил:

– Чур Пеленович, что это было?

Ни хрена себе. Эк его торкнуло! Собрания батальона насчет ФИО еще не проводили, да и Берг себе никогда подобного не позволял, но вот сейчас что-то произошло. Именно во время моего обращения к пленным. Причем такое, что проняло даже невозмутимого Женьку. Да и у меня присутствовало какое-то необычное ощущение во время речи. Непонятно… Неужели какой-то из подарочков Сатихаарли неожиданно прорезался? Честно говоря, я и сам несколько охренел, но, не подавая вида, буднично спросил:

– А что такое? Что-то не то?

Барон то ли икнул, то ли хмыкнул:

– «Не то»? Да у меня кишки в комок скрутило и ноги подгибаться стали! А после ваших слов кто-то из пленных явно обосрался. Может, и не один… И вы знаете – есть твердая убежденность в том, что возьмись они за оружие – им не жить. Это у меня. А вот они что почувствовали? Ведь бледные стали, будто привидение увидали. Вот я и спрашиваю – что это было и как вы это сделали?

Подивившись собственной крутизне (эх, еще бы осознанно так действовать научиться!), я небрежно отмахнулся:

– Это все НЛП. То есть нейролингвистическое программирование. Откуда знаю? Честно скажу – не помню. Да и вообще, сейчас случайно получилось. Сам не ожидал. Так что особо об этом распространяться не стоит. А то люди захотят демонстрации фокуса, я начну пыжиться, и ничего не получится. Неудобно выйдет. Договорились?

Несколько пришибленный Берг согласно кивнул, и мы молча пошли к машине. А я про себя прикидывал, что надо будет провести пару экспериментов и вообще – потренироваться. Только вот на ком?

Распропагандированных «запорожцев» мы терзали часа два, пытаясь выяснить, может, кто из них что-то видел или что-то слышал относительно сроков и маршрутов движения их дивизии к Крыму? Понятно, что рядовые мало что могли сказать, но одно дело допрос и совсем другое обычная беседа, где из людей пытались добыть хоть крохи информации.