Андрей Минин - Княжич [litres]

– Снова будут просить включить их в состав бригад золотодобытчиков, – скривился он и обречённо пошел к ожидающей его толпе.

Оставлять без внимания места, где незаконно мыли золотишко, я не собирался, а потому сразу, как мы вернулись, велел организовать добычу силами бригад из бывших каторжников и других желающих. От добровольцев отбоя не было, ведь я пообещал им процент от добычи, вот они и надоедают Жуку, который решил ограничиться всего пятью бригадами, чтобы не распылять силы по всему лесу. И так придётся отрядить на их охрану не меньше пары сотен моих боевых холопов.

– О! Маша, Света, – заметил я гуляющих по посёлку девушек, когда проходил мимо единственной в посёлке лавки, организованной женой, безбожно задирающей цены на всё привозное. Как её ещё земля носит?

– Для тебя Светлана Евгеньевна, – задрала носик дочка боярина Московитого, поравнявшись со мной. Маша же, пообтесавшаяся почти за год жизни здесь, просто кивнула и улыбнулась, ожидая, когда мы в очередной раз начнём переругиваться с её подругой.

– Какая ты красивая сегодня, Маша, – похвалил я девушку и, сделав вид, что только заметил Свету, изобразил наиболее глупое выражение лица, добавив: – И ты ничего, Свет. Хлебом и пирожками уже не пахнет, – раздул я ноздри, втянув воздух. – Перестала печь?

– Ты не изменился, – прошипела змеёй Светлана. – Как был неотёсанным деревенщиной, так и остался, – раскраснелась она, моментально вскипев. – Дурак!

– А что я такого сказал? – сделал я большие глаза, на что Света в порыве чувств ухватила меня за грудки и опасно зашипела мне прямо в ухо:

– Не строй из себя идиота больше, чем ты есть! – сказала, а потом больнюче укусила меня за шею.

– Ай! – вскрикнул я от неожиданности, с удивлением на неё посмотрев. – Ты чего это?

Глянув на меня как на таракана и чему-то ухмыльнувшись, она махнула рукой Маше, и они пропали в лавке, звонко тренькнул звоночек над дверью, оповещая продавца об их приходе.

Да, товары у нас стоят прилично, но благодаря связям жены в Москве и выбор у нас достойный. Даже в Сибирске такого нет, всё ещё продолжал я стоять как вкопанный, гадая, что это было и зачем она меня укусила?

– Бешеная, – восхищённо покачал я головой и наконец направился домой. Меня ждала «любимая» жена и названая дочка.

– Я так спешила, так спешила, – вбежала в дом личная холопка хозяйки дома, привезённая ею вместе с дочкой в этот суровый край.

– Что такое, Ефросинья? – недовольно посмотрела на свою служанку Алиса Смирнова, бывшая Тараканова, помогающая дочке с домашним заданием из школы. Девочка же была только рада перерыву и отодвинула тетрадь в сторону.

– Беда, – картинно заломила руки холопка. – Муж-то ваш, Семён Андреевич, прямо у магазина с гулящей девчонкой целуется! – выпалила она на одном дыхании.

– Сама видела?! – Встала со стула Алиса, рассвирепев как дикая кошка.

– Вот те крест! – перекрестилась холопка, преклонившись под взглядом хозяйки. – Она его прямо в шею засосала! Своими глазами как на яву! – горячилась холопка.

Как на беду, в этот момент к дому подошёл Семён.

– Ты что, с дуба рухнула?! Что за глупости?! – перекрикивались мы с женой уже минут десять, стоило мне зайти в дом и увернуться от метко брошенной чашки, разбившейся о входную дверь.

– Ефросинья всё видела, сластолюбец ты этакий, – скривилась она. – А ещё меня попрекал. Гад! – Кинула в меня тарелку со стола жена, раскрасневшись от бешенства.

Юлиана, стоило маме начать кричать, испугалась и убежала к себе. Правильно сделала, разозлился я на Алису не на шутку. На неё и на её неадекватное поведение. Всё припомнил.

– Ефросинья, вон! – зло указал я греющей уши холопке на выход. – А ты, а ты!.. – Не мог я найти подходящих слов, кипя как чайник, потому просто подошел к ней, ухватил за талию, поднатужился и перекинул через плечо, понеся в нашу комнату.

– Ай! – вскричала она в растерянности. – Ты что делаешь? Отпусти! Отпусти! – стучала она меня кулачками по спине, придя в себя и свисая головой вниз.

Донеся её до нашей кровати и скинув туда, я медленно, давая ей понять, что буду делать, стал расстёгивать ремень на штанах.

– Не надо… – Испугалась она как маленькая девочка, попытавшись отползти от меня, но я ухватился за её ножку, подтянул к себе, перевернув на живот и поставив на четвереньки, замахнулся ремнём.

– Ай! – прозвучал первый крик в комнате молодоженов.

Юлиана, переждавшая бурю у себя в комнате, не выдержала и с любопытством приоткрыла дверь, выглянув в коридор, словно лисичка в поисках сыра.

– Нет, – растерянно осмотрела она коридор и кухню. – Наверно, они помирились! Как хорошо, – сказала она своей кукле в руке, после чего боязливо осмотрелась и, надев яркую курточку и ботинки, выскочила на улицу. Домашняя работа подождёт, а вот деревянная горка, сколоченная холопами и с вечера залитая водой, чтобы ночью промёрзла – такого не может быть.

Жители посёлка и парочки, что в этот день прогуливались неподалёку от дома Семёна, ещё долго будут вспоминать, как, проходя под его окнами, слышали стоны Алисы Ростиславовны. Лихо крутили усы мужчины и смущались женщины, уводя своих кавалеров подальше.

– Ох, срамота, – поджимали губы старушки, перешептываясь.

Услышав слухи, которые курсировали по ферме на следующий день, мне как обухом по голове ударило. Нет, Алиса, конечно, стонала, когда я бил её ремнём, но додуматься до такого? Люди ещё те кукушки. Навыдумывают, а потом верят в своё враньё, приходилось мне сгорать со стыда, пока бегал за водой на колодец и отстоял очередь, хотя меня и пускали вперёд, уступая место.

– Нет, нет, я постою, – вновь отказался я пройти перед женщиной и двумя девушками, что старались не хихикать при мне, но получалось у них плохо. Улыбки то и дело проскальзывали, отводил я взгляд в смущении.

Выдержав эту каторгу и наполнив полных два ведра, я поспешил по утренней прохладце домой. Да дал такого стрекоча, что пролил часть колодезной воды прямо на ботинки. Брррр… Холодно, заскочил я в дом, быстренько разлил воду по кастрюлям и в чайник, да поспешил сменить насквозь мокрые, склизкие носки.

Эх! Вот вечно со мной что-то не так. То родственники, то бандиты. Сейчас вот слухи нелепые. Словно рок какой завис – постоянно испытывает меня жизнь на прогиб.

На часах было шесть тридцать утра, значит, пора заниматься, постарался я выкинуть посторонние мысли из головы и присел на пол, оперевшись спиной на тёплую бревенчатую стену с запахом смолы и её потёками по всей длине брёвен. Сел напротив окна, в которое начинало светить по-утреннему ласковое солнце, и отрешился, начиная прогонять силу через средоточие. Наполнял его, пока не почувствовал жжение во всём теле, и оно, средоточие, словно раздувшийся пузырь не начнёт трещать от нагрузок. Было больно. Очень-очень больно, не щадил я себя, тренируясь до изнеможения и кровавого пота. Вот ещё одна причина, почему многие члены известных семейства бояр застревают на своей ступени, не спеша идти дальше. Больно. Банально, но это так.