Татьяна Смородина - Фехтовальщица

Девушку пытались стянуть за подол, но она сумела отбиться ногами и, одним махом очутившись на самом верху, спрыгнула вниз. Едва коснувшись земли, фехтовальщица снова вскочила и побежала вглубь парка. Вслед понеслись угрозы и ругань, но за ней почему-то никто не полез. Долго не задумываясь над этой странностью, Женька отбежала как можно дальше и, совершенно измотанная долгим паническим бегом, свалилась возле ближайшего дерева.

Крики за оградой вскоре стихли, и девушка уже стала подумывать о том, что нашла место для ночлега, как от темноты, окружавшей ее, вдруг оторвался какой-то смоляной сгусток и, мерцая желтыми глазами, беззвучно положил ей свои тяжелые лапы на плечи. Прямо у лица свесился влажный язык, и сверкнули острые клыки… Пес был просто огромен. Фехтовальщица застыла… Над ее смутившимся сознанием всплыла история о проклятии рода Баскервилей, и она поняла, почему парижские бандиты оставили ее в покое.

Собака обнюхала фехтовальщицу и громко гавкнула. Девушка попыталась пошевелиться, но пес зарычал, и она снова замерла. Женька догадалась, что собака сторожит ее, и, значит, здесь скоро должен появиться хозяин. Она оказалась права, – в глубине парка вскоре возникло движение, забрезжил слабый свет, и через несколько минут к ней приблизилась молодая, похожая на армянку, черноволосая женщина в домашней одежде. Женщину сопровождал крепкий парень с пистолетами наготове и девушка с ночником в маленьких смуглых руках. У всех троих было что-то общее, кроме повода, по которому они тут собрались, будто они все – то ли из одних мест, то ли родственники.

– Жикард, возьмите собаку, – велела дама парню. – Мари-Анн, помогите девушке подняться.

Жикард отвел пса в сторону, а Мари-Анн помогла Женьке встать. Заныла рана в предплечье.

– Кто вы, сударыня? – спросила дама.

– Жанна… Жанна де Бежар.

– Де Бежар?.. Вы из Беарна?

– Да, а откуда вы знаете?

– Я тоже родом из Беарна и знаю многие фамилии этих мест. Мое имя Франсуаз герцогиня де Шальон, в девичестве де Баск.

Назвав себя, герцогиня замолчала, будто ожидала чего-то от очутившейся в ее владениях девушки, но Женька ничего не сказала, поэтому женщина продолжила:

– Как случилось, что вы оказались в моем парке, Жанна де Бежар?

– Перелезла через ограду… За мной гнались бандиты.

– Через ограду? – недоверчиво качнула головой Франсуаз.

– Да. Что вы так смотрите? У меня сильные руки.

– Руки…угу… А что у вас за повязка?

– Принц какой-то приказал стрелять.

– Принц?.. Какой?

– Не знаю, он не назвался.

– А за что?

– За то, что я от него отказалась.

– Отказались от принца? Он был не хорош собой?

– Он был пьян и говорит «я вас люблю» только в шутку.

Де Шальон засмеялась.

– Да вы гордячка, девушка!

– Да, я все еще не отказалась от «ветхозаветных» ценностей.

– Что ж, идемте в дом.

Дом, двухэтажный и превосходно отделанный, прятался в глубине парка и производил впечатление жилища некой сказочной феи. Засмотревшись на него, Женька споткнулась о конец брошенной в траве лестницы.

– Осторожней! – воскликнула Франсуаз. – Когда в парке будет порядок? Надо будет приказать выпороть садовника. Мари-Анн, подготовьте все для перевязки и велите Лизон подобрать госпоже де Бежар что-нибудь из моей домашней одежды. Мы будем в нижней зале.

Внутри дома все тоже выглядело роскошно и комфортабельно, как и должно выглядеть в подобных особняках. Немногочисленная мебель – стол, стулья и лари у стен – блистали изысканной и щедрой инкрустацией. Стены украшали фамильные портреты. Подчеркнутую строгость линий нижней залы смягчали только шелковые портьеры, обрамляющие широкие проемы дверей.

– Мне помнится, ваша семья была из протестантов, сударыня, – продолжила начатую в парке беседу хозяйка дома.

– Да, но перед отъездом в Париж я поменяла веру. Мне посоветовали перейти в католичество.

– Что ж, это понятно – протестантов здесь давно не слишком жалуют. У вас есть родные в Париже?

– Тетушка Полина де Ренар. Я была у нее, но оттуда меня выгнали.

– Жестокие у вас родственники, Жанна. Ничего, если я буду называть вас так?

– Называйте. Это же мое имя.

– Дайте-ка, я посмотрю вашу рану.

Франсуаз подошла к девушке, сняла повязку и оторвала рукав.

– Вы испортили мне платье! – возмутилась фехтовальщица.

– Я?.. По-моему, это уже кто-то сделал до меня.

Дама подвела Женьку к большому зеркалу и поднесла к ней свечи. Хозяйка особняка не обманывала. Платье словно прокрутили в мясорубке, – подол был рваный, по лифу расползлись какие-то мокрые разводы, а воротника не было вообще.

– Не в таком ли виде вы посетили вашу тетушку, сударыня? – усмехнулась Франсуаз.

– Не в таком, но… почти в таком.

– Тогда я ошиблась. Это, пожалуй, не тетушка, а вы были жестоки с нею.

– Меня выгнал судья, ее муж.

– О, судья! Тем более! Он, наверное, и не признал в вас свою племянницу!

– В том-то и дело, что признал.

Женька нервно засмеялась, не замечая, что смех ее переходит в истерику.

– Тише! У вас начинает кровоточить рана, – сказала Франсуаз, но девушка не слышала и успокоилась только тогда, когда де Шальон шлепнула ее по щеке.

– Все, все, я справлюсь, – заверила, измотанная первым днем в сюжете Монрея, фехтовальщица.

Мари-Анн принесла, все, что требовалось, и с помощью Лизон, полной служанки с равнодушным лицом, принялась придавать фехтовальщице человеческий вид – с нее сняли корсаж, перевязали руку, потом раздели до панталон, и словно парковую статую, стали обтирать мокрыми салфетками.

Де Шальон все это время сидела на стуле и наблюдала, как обхаживают ее незваную гостью. Женьке это не слишком нравилось, но усталость от тяжелого дня перебивала легкое раздражение от ощущения на себе пристального взгляда чужой женщины.

– У вас действительно сильные руки, – сказала Франсуаз. – И ноги… и все тело.

– В детстве я любила лазать по горам, – не то чтобы соврала девушка.

– Да… очень развитое тело, но как-то не по-женски. Небольшая грудь… Такое тело я видела у жонглерки на рыночной площади. Это несколько грубовато… Впрочем, охотники найдутся. Некоторые у нас любят почудить.

После перевязки Женьку одели в дарованную хозяйкой домашнюю одежду, – длинную шелковую сорочку и халат, а ноги обули в туфли без задников. Дама предложила ей поужинать. Фехтовальщица не отказалась, – бешеный бег по ночному городу отнял у нее слишком много сил.

Мари-Анн принесла холодное мясо, фрукты и вино.

– Что у вас за кольцо на пальце? – спросила де Шальон. – Фамильная драгоценность?

– Это подарок.

– Того принца, от которого вы отказались?

– Нет, это было в гостинице. Подарил какой-то шутник в маске.