Татьяна Смородина - Фехтовальщица

– Я хочу остаться.

– Ну, если только вы сами будете командовать разминкой вместо меня.

– Вместо вас?.. Я согласна.

Де Санд захохотал.

– Вы серьезно, Жано?

– Да, я проведу разминку, но только если вы не будете мне мешать.

– Не буду мешать? Нет, вы только посмотрите, что здесь делается, Франкон! Ален, вы слышите?

Франкон как раз в это время спустился в гостиную и, узнав, в чем дело, тоже рассмеялся.

– Кажется, вас хотят подвинуть, Даниэль!

Тем не менее, де Санд согласился и дал своей, случайно брошенной, шутке ход.

– Идемте, де Жано! Я очень хочу на это посмотреть!

Выйдя на улицу, де Санд построил фехтовальщиков и громко сказал:

– Сегодня, господа, урок до парных боев вместо меня проведет господин де Жано.

– Что? – переглянулись самолюбивые дворяне.

– Мы не ослышались? – уточнил с неприятными нотками в голосе де Зенкур.

– Командуйте, де Жано! – велел де Санд и отошел.

Женька откашляла сухой ком в горле и довольно уверенно произнесла:

– Начнем, господа! Ведет де Боме!

Фехтовальщики развернулись и, продолжая быть в легком недоумении, побежали за де Боме.

– Не оглядывайтесь, а то споткнетесь! – напутствовала их девушка. – Жакоб, дайте два удара.

Жакоб ударил в колокол.

– Отлично! Хороший темп, де Боме!

Фехтовальщица понемногу освоилась и держала жезл старшинства, который шутя, сунул ей в руки де Санд, все крепче. Одних это насмешило, других заинтересовало, третьих озадачило, а де Зенкура, конечно, страшно разозлило. Когда же девушка добавила пару новых упражнений, он просто взорвался:

– С какой стати нами командует этот стручок?!

– Вы чем-то недовольны, Альбер? – спросил де Санд.

– Как вы можете, сударь, сделать старшим мальчишку, который здесь всего неделю и даже еще не бреется? Это унизительно для настоящих фехтовальщиков!

– Старший здесь я, мой друг! Выполняйте упражнения, которые показал господин де Жано, и не разговаривайте, а то собьете дыхание.

– Я собью дыхание этой Белошвейке, – процедил сквозь зубы де Зенкур. – Мальчик зарвался. Держу пари, что он тут уже давно лижет кое-кому зад! Как вы думаете, де Бра?

Де Бра ответить не успел, – Женька подскочила к де Зенкуру в два прыжка и со всей силы послала ему кулак уже не под подбородок, а в глаз. Альбер отшатнулся, схватил со скамьи первое попавшееся оружие, девушка тоже рванула из ножен чью-то шпагу, и они стали драться прямо на глазах у де Санда.

Ярость застила глаза фехтовальщицы, словно мокрый туман, но она чувствовала врага всем телом. Голоса окружающих доносились до нее, будто из другого мира, а все ее существование сузилось до видимой только ей точки, которая остро светилась на кончике ее клинка, точно красный Марс. Другая точка горела на уровне сердца де Зенкура, и девушка почувствовала настоящую боль, когда ей не дали свести эти величины воедино. Она очнулась в руках де Стокье и де Панда. Де Зенкура в это время оттаскивали де Лавуа и де Блюм. Что-то теплое текло у нее по щеке. Оказалось, разъяренный Альбер сумел задеть ее концом шпаги.

– Довольно! – гаркнул де Санд. – Штраф обоим в размере оплаты за две недели! Если в понедельник деньги не поступят, выгоню обоих! Лабрю, перевяжите господину де Жано голову. Кажется, от высоты положения она у него закружилась. А господину де Зенкуру сделайте компресс на глаз. Может быть, в следующий раз он будет лучше видеть.

Де Зенкур от компресса отказался и с разрешения де Санда уехал искать назначенную сумму.

Фехтовальщица осталась. Она сидела на скамье и смотрела на парные поединки. «Черт возьми! Если я отдам двухнедельную сумму, то уже больше не смогу платить за учебу». К девушке подсел де Вернан.

– У вас озабоченный вид, Жанен, и я, кажется, догадываюсь, почему. Что у вас со средствами? Вы еще в состоянии сорить деньгами?

– Боюсь, Андре, что в понедельник я вылечу отсюда как пробка.

– Я могу внести за вас этот штраф.

– Андре…

– Пустяки, не принимайте это за долг. Ваш сегодняшний поединок с этим предводителем наших провинций стоит этих денег.

В воскресенье занятий не было, но без новых стычек в этот день тоже не обошлось. Жильберта, чтобы уменьшить зависть своих соседей к появившемуся благополучию, устроила большой обед, на который пригласила и своего «постояльца». Уважение к ее жильцу еще более возросло, когда все увидели господина де Жано с повязкой на голове. С особым восхищением смотрели на раненого героя сын хозяйки Ксавье и дочка кукольницы Жули, с который мальчик дружил чуть ли не с младенчества.

Обед вышел веселый. Жильберта припомнила историю с защитой Жули, а Ксавье драку возле лавки Фише. Словно подслушав мальчика, к дому Жильберты подкрались мальчишки с улицы Бакалейщиков. Подосланные своими матерями, они начали кидать по окнам комьями земли и кричать проклятия, а разбежались только тогда, когда фехтовальщица, размахивая шпагой, выскочила за ворота и к всеобщему восторгу присутствующих разогнала малолетних налетчиков в разные стороны. Некоторые успели получить по заду шпагой плашмя.

Улица Бакалейщиков знала, что у Жильберты квартирует брат девушки, которую Фише посчитал ведьмой, поэтому тех, кто имел к ней хоть какое-нибудь отношение, побаивалась и не любила. Улица Вольных каменщиков на фоне той эпохи обладала более здравым смыслом и склонялась в сторону мнения сестры господина де Жано, считая братьев Фише преступниками. Вылазка из вражеского лагеря не испортила обед, а напротив, придала ему еще больше веселья, а его участникам уверенности в своей правоте.

В понедельник де Вернан передал фехтовальщице обещанные деньги. Женька заплатила штраф де Санду и продолжала вести разминку. Во вторник занятиями руководил Франкон, а сам Даниэль неожиданно уехал в Орлеан.

– У него там родственники? – спросила Женька, вспомнив, что познакомилась с хозяином фехтовальной школы на орлеанской дороге.

– Де Санд поехал навестить сыновей.

– Сыновей? Он женат?

– Что вы! – усмехнулся Франкон. – Чтобы иметь сыновей, совершенно не обязательно быть женатым. Мы стояли там три года назад с королевской армией.

– И кто их мать?

– Матери.

– Даже так? И кому же там посчастливилось?

– Одна Вирджини – жена орлеанского откупщика, другая – ее служанка Ажель.

– И там знают об этом?

– Конечно. Это было бы трудно скрыть, оба мальчика рыжеволосы. Теперь Вирджини требует, чтобы де Санд помог им переехать в столицу.

Неожиданная новость о сыновьях была правдой, но де Санд и не скрывал ее. Как поняла из рассказа Франкона Женька, отцовством здесь гордились открыто, даже если оно случалось не в браке, – гласно и негласно именно оно служило главным показателем мужественности.