Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

Немецкий строй окончательно рассыпался. Одни солдаты разбегались тараканами при неожиданно включенном свете в разные стороны, стараясь обминуть подальше грозные русские машины и залегшую ощетинившуюся плотным огнем спрыгнувшую с них пехоту; другие вжимались в землю, поглядывая, чтобы бешеный танк не вздумал проехаться по их изрядно взопревшим под мундирами спинам; третьи, в надежде на милость врагов, бросали оружие и поднимали повыше руки.

Непонятный бой разгорелся в деревне. И на окраине, и в глубине. Тарахтели разной длины очередями автоматы и пулеметы; врозь стучали винтовки, хлопали ручные гранаты и минометные мины.

Завязалась неожиданная перестрелка и между отступавшими немцами. Когда молоденький, только в Румынии начавший воевать лейтенант вермахта, отступавший в арьергарде, снова приказал выставить позади пленных и, если иваны не угомонятся, поочередно расстрелять прямо на их глазах, ему помешал в этом его подчиненный, старослужащий обер-фельдфебель. Прошедший с боями чуть ли не всю Западную Европу, успевший получить рану еще в Польскую компанию и спасенный тогда русскими (на то время союзниками), недолгое время побывавший потом во французском плену обер-фельдфебель Рауль Клоцше не желал погибать из-за глупости своего молодого командира и не хотел смерти своим солдатам. Что толку расстреливать пленных? Те два русских танка, что бушуют впереди, этого даже не узнают, их таким глупым шантажом не остановишь. Зато заметят расстрел из третьего танка, догоняющего на всех парах сзади. И тогда иваны уж точно никого щадить не будут – всех гусеницами в землю втопчут.

Поначалу Клоцше попытался донести свое довольно разумное мнение до лейтенанта, но размахивающий вальтером П-38 офицер в бешенстве отмел все здравые доводы и приказал своему подчиненному лично застрелить первого из пленных – иначе он сам немедленно станет рядом с русскими. Привыкнув принимать решения быстро, Клоцше согласно кивнул; опустил из предохранительного выреза рукоятку затвора своего автомата; навел оружие в грудь русскому; неожиданно для всех повернул его в сторону глупого упрямого командира и умело отсек короткую, на два патрона, очередь. Лейтенанта моментально опрокинуло на спину, а один из ближайших к нему стрелков вскинул карабин к плечу в сторону убийцы офицера – пришлось заодно пристрелить и его. Остальные солдаты в растерянности стояли вокруг, уже не делая попыток отомстить видавшему виды обер-фельдфебелю за молодого лейтенанта. Перекрикивая какофонию близкого боя, Клоцше еще раз кратко объяснил окружившим его стрелкам всю бессмысленную безмозглость в расстреле русских и приказал достать, у кого в ранцах имеются, белые полотенца или носовые платки: капитулировать, так капитулировать. Пусть русские это издалека видят и не сомневаются. Очередной этап бесконечной европейской бойни только начался. Какой смысл погибать прямо сейчас? Сдавшиеся в плен, всегда имеют возможность бежать из него или быть освобожденными более доблестными и удачливыми товарищами. Рейху еще пригодятся их сохраненные солдатские жизни.

И наблюдающий за фашистами в панорамный прицел Попов, и сидящие сзади у него на броне автоматчики не до конца поняли, что произошло, но массово поднятые вверх тесно сгрудившейся группой фашистов белые тряпицы и просто руки они благосклонно отметили и стрелять по ним не стали. Изрядно добавляли такой благосклонности и выделяющиеся среди них фигурки в советских гимнастерках защитного цвета.

Но нашлись среди немцев и недовольные такой постыдной капитуляцией. К сдающимся подбежал, наставил на них свой автомат с прижатым к плечу откинутым упором и потребовал немедленно опустить руки и продолжать отступление, еще один желающий сражаться в любом, даже заведомо проигрышном, бою во славу Рейха и до последнего арийца фельдфебель. Чтобы подбодрить стоящих с поднятыми руками стрелков и показать серьезность своих намерений, фельдфебель дал короткую очередь по крайним – два срезанных круглоголовыми 9-мм пулями солдата, охнув, окровенились и упали на землю.

Свой брошенный на землю автомат Клоцше поднять не успевал, но в расстегнутой кобуре он, на всякий случай, сохранил парабеллум с патроном, досланным в патронник и, соответственно конструкции, взведенным ударником. Прикрываясь стоявшим перед ним ефрейтором, обер-фельдфебель спокойно достал его, одновременно опуская большим пальцем флажок предохранителя, и выстрелил два раза в грудь очередному недоумку. Убедившись, что больше энтузиастов погибнуть с честью поблизости не наблюдается, Клоцше снова поставил пистолет на предохранитель и вложил обратно в кобуру, не застегивая.

На окраине деревни стрельба усилилась и внезапно стихла. Оттуда приветливо замахали руками солдаты в гимнастерках и галифе цвета хаки. Командир танкового экипажа, первым увидевший их в перископ, поначалу решил, что это бойцы из уцелевших подразделений разбитой стрелковой бригады, державшей оборону за деревней, пробившиеся к ним навстречу. Но присмотревшись, понял, что каски у них не красноармейские, не нового и даже не нескольких прошлых (вплоть до французской каски Адриана) образцов. «Голландки» это. А значит солдаты – румыны, союзники. А если еще подумать (глядя на сапоги) – спешенная конница. Румынская пехота, он помнил, обычно щеголяла в ботинках с холщовыми обмотками.

Все больше немцев, уразумев, что все бегущие по полю, как бы они не виляли из стороны в сторону, рискуют рано или поздно нарваться на пулю или быть намотанными на гусеницы, тоже останавливались и поднимали руки. Некоторые подтягивались к чинно капитулирующей группе обер-фельдфебеля. В беде человек чувствует себя хоть немного спокойнее, когда он не один. Постепенно смолкали выстрелы. Окруженные тремя грозными танками и редкими цепочками русской пехоты выжившие немцы, в конце концов, прекратили всякое сопротивление. До села живыми все равно не добежать, да и на окраине его появились то ли русские, то ли румыны; с танками не поспоришь, даже гусеницу им гранатой не разорвешь – скорее сам кровавым фаршем по земле размажешься. Чего суетиться? И в плену, говорят, жить можно…

Когда с подъехавшего сзади русского танка на землю соскочили в обе стороны автоматчики, перед ними спокойно стояла тесно сгрудившаяся понурая толпа солдат в чужих пропотелых и замызганных мундирах. Впереди немцев, подобрав брошенное вражеское оружие, со значимым видом прохаживались их бывшие пленники во все еще распоясанных красноармейских гимнастерках.

– Командир гаубичной батареи капитан Долгарев, – вышел навстречу пехотному лейтенанту офицер с не очень аккуратно забинтованной головой.