Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

– Лейтенант Зайцев, – ответно козырнул десантник. – Ну как, с жизнью попрощаться успели?

– Было дело, – кивнул Долгарев. – И не раз за сегодня. Спасибо, славяне, что выручили.

– Всегда, пожалуйста. Но, если бы не ваши бойцы, товарищ капитан, мы бы просто расхренячили всю эту улепетывающую колонну из пушек и пулеметов, а оставшихся, размазали бы по земле гусеницами. Поневоле, не подозревая этого, вместе с вами.

– Мои бойцы? С вами мои бойцы?

– Сзади бегут (Зайцев махнул за спину большим пальцем). За пылью пока не видно. Младший лейтенант ими командует. Фамилию не запомнил. На вашу похожа. И бугай сержант с медалью «За отвагу» ему помогает.

– Доротов?

– Во, во. Доротов. Очень переживал, чтобы вас немцы не пристрелили, да и мы не зацепили. А что тут у вас вообще произошло? Точно мы не разобрали. Немцы друг в дружку стреляли, что ли?

– Стреляли, – подтвердил комбат, повернувшись в сторону немцев. – Если бы не вон тот фашист (показал рукой на обер-фельдфебеля), нас бы просто перебили, как и приказывал их офицер. А тот ганс нас почему-то спас. Даже два раза. Отдам ему должное. Сам пристрелил и своего офицера и еще парочку солдат.

– О, как! – удивился Зайцев. – И среди немчуры, получается, встречаются нормальные люди. Может, он коммунист?

Красноармейцы-десантники сноровисто, как будто каждый день этим занимались, выстраивали пленных в два ряда, отводя подальше от брошенного оружия и амуниции; обыскивали карманы. Советские командиры подошли к заинтересовавшему их немцу.

– Зи зин коммунист? – спросил Долгарев, довольно сносно по школе и артиллерийскому училищу знавший немецкий язык.

– Найн. Нет, – ответил, слегка коверкая русский язык немец.

– Рабочий? Арбайтен?

– Нет, – опять покачал головой и, подтянувшись, руки по швам, представился: – Обер-фельдфебель Клоцше.

– По-русски хорошо говорите?

– Понимайт корошо. Говорьить пльохо.

– Почему вы не дали нас расстрелять?

– Чтобы панца не убифайт дойчланд зольдатн.

– Ишь ты! – хмыкнул Зайцев. – Верно сообразил, хоть и фашист. Если бы вы пленных постреляли – мы бы никого из вас в живых не оставили. Это точно. Всех бы к такой-то матери порешили.

– Йя нет ест фашист, – покачал головой Клоцше. – Йа нет НСДАП. Йя ест обер-фельдфебель.

– Ладно, ладно. Как в плен попадаете, так, небось, ни одного фашиста среди вас и не сыщешь (Клоцше, не споря, пожал плечами.)

– Ладно, лейтенант, – слегка осадил Зайцева Долгарев, – фашист – не фашист, но нас он действительно спас, чем бы при этом не руководствовался. И своих при этом, заметь, тоже действительно пострелял. Я ему, честно скажу, искренне благодарен. Если бы нас поубивали, а вы бы их потом за это в кровавый блин раскатали, нам бы на том свете легче, может, и было, но, думаю, не сильно.

– И то так, – согласился Зайцев.

– Кстати, теперь припоминаю, – продолжил Долгарев, – наверное, именно он распорядился меня перевязать, когда они наш НП захватили. Осколок от гранаты я (он показал пальцем над ухом) сюда получил – потерял сознание. Очнулся, когда они мне наверху рану обрабатывали. Плеснули чем-то пекущим – я даже взвыл. Потом забинтовали. А этот немец рядом стоял и смотрел.

– Ты его перевязать распорядился? – переспросил немца Зайцев.

– Йя, – кивнул немец.

– Зачем? Тогда ведь еще наших танков не было. Чтобы допросить?

– Йя с пленным нет фоефать. Когда ми фоефать в Польска меня перефьязайт рюсиш зольдат.

– Ну, да. Тогда мы с вами навроде союзников были. Я тоже в Польше повоевал. А где тебя там ранило, что наши рядом были?

– Йя сопровождайт драй, дфа, рюсиш панцаваген, броньефик, в Люблин. Ехайт обратно – пОляк стреляйт, рюсиш – перефьязайт.

Подошли запыхавшиеся от быстрого бега по полю батарейцы и радостно набросились на своих спасенных товарищей во главе с раненным комбатом. Жали руки, хлопали по плечам и спинам, обнимались. Подошел и сержант Рязанцев, прислушался к разговору командиров с обер-фельдфебелем:

– Погоди, так это ты, что ли, два наших броневика на мотоцикле в Люблин сопровождал? Лейтенант Иванов тогда ими командовал, – уточнил Зайцев.

– Йя, йя! – довольно кивнул немец. – Иваноф! ЛЁйтнант Иваноф. А пульемьетчик в броньефик – Ольег! Он меня фозить на мотоцикль после ранений.

– О! – подошел, услышав разговор, и Гороховский. – Опять земля круглая? А сержант? Снова знакомого по Польше встретил? Теперь уже и среди немчуры?

– Похоже, – кивнул Рязанцев. – Если я все правильно понял, он вместе с нашим Ивановым, с которым ты так тесно успел повоевать, в Люблин ездил, пакет возил. А теперь он, оказывается твоего комбата спас, да и других пленных. Даже своих для этого пострелял, чтобы не мешали. Тебе, наверное, за нашей пылью это было не видно, а я с брони хорошо рассмотрел.

– Не видно, – согласился Лева. – Если так – то молодец. Хоть и немец.

– Кто молодец, – подошел, выделяясь кожаным летным шлемом среди касок, Лебедев, придерживая за ремень, висевший за плечом трофейный карабин. Этот немец, что ли?

– Этот, этот, – подтвердил Гороховский. – Кстати, – сообразил он. – Во сегодня у нас день встреч! Мы у самолета с тобой только поговорили о свадебном свидетеле твоих друзей на фотографии. Так этот паренек, Коля, и этот вот немец (показал пальцем) еще в Польше, оказывается, встречались. Представляешь? Им там даже в какой-то заварушке против поляков на одной стороне повоевать пришлось. Немец, говорит, едва выжил. До сих пор помнит, как наши его тогда перевязали и спасли. Кстати, Сергей, я, пока верхом на танке ехал, еще одного старого знакомого по Польше встретил. Знакомься – сержант Рязанцев. Тоже тогда с нами был. Так вот, он сказал, что этот твой рыжий приятель теперь уже мехвод на танке и сейчас где-то впереди со своим экипажем наступает. Они с нашими танкистами из одной бригады оказались.

– Зайцев! – закричал стоящий в башенном люке лейтенант Попов. – Хватит лясы точить. Собирай своих бойцов. Капитан приказал соединяться с ним и догонять бригаду. Пленными немцами пускай артиллерия занимается. Справятся. Мы здесь и без того сильно задержались.

15-й танковый корпус, больше года назад развернутый из 36-й легкотанковой бригады, под командованием генерал-лейтенанта Богомолова, заранее выдвинутый в пункты сосредоточения, получив приказ, перешел в наступление в направлении венгерской границы. Ударили практически вне дорог (разве что, когда было по пути, пользовались подходящими большаками и проселками), параллельно ворвавшемуся на румынскую территорию германскому танковому клину, обходя его на десяток километров южнее. За неимением (как у немцев) полугусеничных бронетранспортеров, мотострелков-автоматчиков временно пересадили из штатных грузовых автомобилей прямо на броню танков (к чему их заранее готовили).