Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

К расчетам сорокапяток и полковушек, с натугой тянущим свои орудия через непроходимую для колесных машин грязь дворов и огородов добавилась пехота, и жирно облепленные грязью колеса невысоких легких пушек закрутились гораздо быстрее. Одну из батарей дивизионок УСВ, уже раздвинувшую станины в центре села, для работы с закрытых позиций, подполковник велел прицепить обратно к имеющимся у нее грузовикам и немедленно отправить по замощенной дороге на северо-восток до конца села, а там, сколько будет возможности, подъехать, а потом тоже дотянуть ее хоть на руках на северный край, во фланг немцам.

Пока стрелки и артиллеристы выдвигались на назначенные им позиции, пять танков Иванова с десантом на броне повернули вправо и поползли, стараясь не показываться на открытых для обозрения с немецкой стороны местах, через венгерские подворья, в надежде перехватить приближающихся немцев как можно дальше от батальона Павликова. Не доходя до края села, капитан приказал своей короткой колонне остановиться, повернуть налево «все вдруг» и, выслав вперед разведку, выбрать для каждого танка укромную, невидимую со стороны поля позицию с интервалом в 20-30 метров между машинами. Автоматчикам, тоже не высовываясь, искать для себя укрытия поблизости.

Прошло время и мимо наблюдающего из-за деревьев в бинокль Иванова проследовали первые немецкие танки: длинноствольные, но с малым калибром в 50 мм «тройки» и в меньшем количестве «четверки» с прежними, слава богу, все еще кургузыми, а не новыми длинными пушками. Из прямоугольных рубок более приземистых, чем их танковые предки, артштурмов торчали такие же короткие, как у «четверок», как их называли сами немцы, «обрубки». До ближайших панцеров оставалось еще примерно с километр. В принципе, для башенных орудий тридцатьчетверок, да еще и не в узкий лоб, а в более длинный борт, – самое то. Но капитан не торопился. Пусть еще выдвинутся. Ни артиллерия, ни пехота на западную околицу пока еще не подоспели. Иванов отметил по ориентиру примерное расстояние, когда немцам до шоссе и позициям Павликова за ним останется примерно с полкилометра и стал терпеливо ждать. Мимо него все ползли и ползли серые вражеские машины с черно-белыми крестами на броне. Не доходя до намеченного капитаном ориентира, первые ряды немецкой колонны стали перестраиваться в несколько линий, раздвигаясь вширь для атаки.

Дальше уже ждать было опасно – для солдат Павликова и Енина. И Иванов, заскочив обратно на свое место в танке, приказал всем экипажам выдвинуться вперед, выбрать цели, вести их наводкой и по его команде по рации одновременно открыть огонь. Его собственная машина, рыкнув дизелем, с легким хрустом подмяв под себя невысокие яблоньки ухоженного сада, выползла на половину своего заляпанного грязью корпуса вперед. Наводчику Гене Минько указывать было не нужно: многообразье доступных его орудию на прямой наводке целей щедро заполняло окуляр телескопического прицела – выбирай любую. Минько выбрал не более легкую ближнюю цель, а борт «четверки» во втором ряду. Хоть и немного сложнее, но пока противник не вспугнут началом боя, бить его проще. И полезнее для дела начать с дальнего танка, те, что поближе, он уничтожить еще успеет. Гена спокойно вручную навел перекрестье прицела под снабженную сзади большим железным ящиком для вещей башню врага, в верхнюю часть борта, выступающую над гусеницами; выбрав упреждение на скорость вражеской колонны, перевел точку прицеливания вперед и, приноровившись, стал плавно подкручивать маховик поворота башни, стараясь держать упреждение постоянным.

Когда все командиры экипажей доложили капитану о готовности, Иванов скомандовал «огонь».

Четыре длинноствольных танковых пушки с характерными утолщениями эжекторов на концах практически слитно дали залп по удобно подставившему им борта врагу. В цель попали все четверо, но смертельно раненными оказались только три панцера – еще один лишь обездвижил. Где противник, немцы засекли не сразу – бойцы Иванова успели выстрелить еще по разу, уничтожив две и повредив моторное отделение третьей машины, когда кто-то из гансов, имеющих передатчик, разглядел орудийные вспышки на окраине деревни и поделился своим полезным открытием с остальными. Ближайшие к группе Иванова вражеские машины начали ломать строй и разворачиваться в направлении деревни, кто-то даже открыл огонь, пока, впрочем, безвредный.

Передние танки, уже успевшие развернуться в линию, услышав по радио, что сзади разгорелся бой, не остановились и продолжили наползать на фланг Павликова, все еще не видимые ему из-за уклона поля. Иванов, следящий в панорамный прицел за общей обстановкой, связался с Павликовым и теперь разрешил повернуть правофланговые пушки навстречу более опасному противнику. Скоро нагрянут. Своим танкистам он велел не обращать пока внимания на панцеры, повернувшиеся к ним, а бить по машинам, в том числе и бронетранспортерам, все еще упрямо державшим курс на позиции майора.

Горящих дымных факелов на поле постепенно прибавлялось. Часть пехотинцев немцы высадили из своих еще не поврежденные «ханомагов» и бросили на деревню вслед за танками пешим ходом. Некоторые бронебойные снаряды бьющих с коротких остановок «троек» и «четверок» попадали в лобовую наклонную броню корпусов и приплюснутых полукруглых башен тридцатьчетверок, но взять ее, естественно, не могли.

По радио Иванову доложили, что на заданные позиции на окраине села возле шоссе вышла первая рота стрелкового батальона и уже залегает, выкатываются на прямую наводку приданные ей сорокапятки и полковушки. Это радовало. Следом доложилась и рота вторая. И почти сразу же к нему в броню постучал связной от слегка припозднившейся третьей роты, рассыпавшейся в промежутках уже между его танками. Прибывшие на передний край пехотинцы и пушки пока молчали, хоронились, стараясь не привлекать к себе ненужного внимания. Добралась до своего места на северо-западной окраине деревни и батарея УСВ. Поначалу ее с легкостью транспортировали по булыжной мостовой машины, но когда пришлось свернуть налево на грунтовую дорогу – полуторки, пройдя небольшое расстояние, постепенно увязли в раскисшей грязи. Пришлось подкидывать под колеса разобранные заборы, плетни, снятые половинки ворот, и даже, быстро выбив гвозди, оторванные тесаные доски с крыш сараев. Но на это ушло лишнее время.

Пока стрелковый батальон и приданные ему пушки обустраивались на околице, часть немцев, что по-прежнему наступала во фланг зарывшегося в землю Павликова, наконец, выползла в зону его прямой видимости и получила с расстояния трех-четырех сотен метров бронебойные снаряды калибров 45- и 76,2-мм прямо в лоб. Огонь артиллеристов и двух повернувших вправо башни укрывшихся в окопах по гусеницы тридцатьчетверок был большей частью точен; подключился и обездвиженный неподалеку танк Забавы. Замерли, пробитые снарядами, несколько «троек»; большинство из них украсилось рвущимся вверх пламенем и клубами жирного дыма. Их более везучие товарищи (во всяком случае, пока) тоже замерли, но лишь для того, чтобы с короткой остановки более метко ответить посмевшим огрызаться иванам. «Тройки» отвечали бронебойными, а «четверки» посылали из своих коротких стволов осколочно-фугасные гранаты, норовя подавить едва видимую над землей в обрамлении брустверов артиллерию.